Иностранная пресса о России и не только

Анастасия Чуковская, правнучка Корнея Чуковского и Дмитрия Шостаковича, полагает, что тяга к стабильности удовлетворяется за счет свободы

На первом курсе факультета журналистики Анастасия Чуковская воображала, что будет заглядывать в темные закоулки России и фиксировать правду в своем растрепанном блокноте. Тогда она стажировалась на BBC и брала пример с таких ветеранов российской журналистики, как Анна Политковская, которая прославилась разоблачениями нарушений прав человека.

Затем в 2006 году Политковская была застрелена - по-видимому, это было заказное убийство. На Чуковскую глубоко подействовала эта история: она ушла из политической журналистики и устроилась в журнал Elle, где опубликована ее свежая статья о россиянах - волонтерах благотворительных организаций.

"Моя правда здешним людям не нужна, - говорит Чуковская. - Зачем я буду рисковать жизнью, если им все равно?".

Чуковская работает полный рабочий день и одновременно заканчивает факультет журналистики. Она отмечает, что в ее окружении говорят о детях, звездах, любви, моде - обо всем, кроме политики. По мнению Чуковской, это знак, что традиционное для России предпочтение - любовь к патерналистскому, если не авторитарному государству - восстановилось после событий 1990-х годов, которые многие россияне расценивают как катастрофический эксперимент с либеральной демократией. Но в отличие от многих представителей ее поколения эта молодая журналистка решительно отказывается остепениться, избрать стабильность взамен свободы, как она говорит.

Возможно, ее нонконформизм уходит корнями в те шесть лет, которые она прожила в детстве в США, или в тот факт, что два ее прадеда - видные люди, имевшие разногласия с советским государством: детский поэт Корней Чуковский и знаменитый композитор Дмитрий Шостакович. Либо она просто хорошо знает западные СМИ. Но Чуковская не лезет за словом в карман, когда говорит об увлекательности журналистских расследований или комментирует статьи в пяти газетах, которые читает ежедневно: саркастично отзывается о заголовке, где протеже президента Владимира Путина именуется "новым президентом" ("Его пока не выбрали!") или молебне Русской православной церкви во славу ядерного оружия ("Просто абсурд!").

Чуковской всего 21 год, но она уже работала ассистентом у иностранных корреспондентов, приезжавших в Россию, а также нашла регулярную работу фрилансера в Cosmopolitan. "Надо всего лишь прислать три хороших идеи для статей", - говорит она, стремительно шагая по февральской слякоти после долгого рабочего дня в Elle, крепко держа свой кожаный портфель.

Чуковская также работала с Нино Киртадзе, видным французским кинорежиссером, на съемках документального фильма "Дураково: деревня дураков" - о неком православном бизнесмене. В январе этот фильм был удостоен награды на кинофестивале "Сандэнс", а также вдохновил дипломную работу Чуковской, в которой, по ее словам, рассматривается манипуляция религией в России. "Главная идея фильма состояла в том, чтобы показать, что русские сами о себе думают. То, что я услышала, меня шокировало, - говорит Чуковская. - Они говорят, что всем, у кого есть власть, эта власть дана от Бога. Если у Путина есть власть, то он получил ее от Бога... По-моему, какой-то варварский подход".

Поскольку общество привыкло к сильным лидерам и патерналистскому правительству, управляемая политическая жизнь в стране и возрождение экономики воспринимаются многими как долгожданное облегчение. Но критики предостерегают от опасностей авторитаризма, замаскированного под демократию.

"Путин заботится об имидже, о видимости... но сдержек и противовесов нет, подотчетности власти не существует, значимая оппозиция отсутствует, - говорит Маша Липман, политический аналитик либерального толка из Moscow's Carnegie Center. - Нынешняя власть очень искушенная, она действует тонко".

Антураж демократии?

В России и впрямь есть много внешних примет демократии: высокий процент явки на выборы, участие в них нескольких партий и кандидатов; есть федеральное и региональное законодательные собрания; есть Общественная палата, где заседают представители гражданского общества; есть статьи в прессе, бранящие правительство. И Путин, по-видимому, намерен сдержать обещание - подчиниться конституции и сложить с себя президентские полномочия по истечении второго подряд срока пребывания у власти.

Но вероятная победа в это воскресенье Дмитрия Медведева, председателя совета директоров "Газпрома" и давнишнего помощника Путина, повлекла за собой рой предположений, что нынешний президент попытается сохранить влияние, заняв при Медведеве пост премьер-министра с расширенными полномочиями - это будет лишь новейший пример консолидации власти, которая была характерна для восьми лет нахождения Путина у власти.

Теперь политические партии должны получить 7% от общего числа голосов - ранее этот показатель составлял 3% - чтобы попасть в Госдуму, парламент страны. Депутатов выбирают их партии, региональных губернаторов назначает президент. А поскольку почти все СМИ контролируются государством, лишь немногие журналисты имеют желание и возможности разоблачать злоупотребления властей.

В опубликованном на этой неделе докладе Amnesty International авторы, сославшись на Всеобщую декларацию прав человека, выразили обеспокоенность тем, что при Путине такие "основные права", как свобода слова, собраний и объединений, ограничиваются. На прошлой неделе организация Human Rights Watch со штаб-квартирой в Нью-Йорке, подробно описала, как принятый в 2006 году закон о неправительственных организациях "был применен к ряду НПО, которые занимаются спорными вопросами, стремятся возродить общественное инакомыслие или получают средства из зарубежных источников".

"Путин действительно свернул демократию, и страна стала более авторитарной, - говорит Андрей Золотов, главный редактор информационно-новостного журнала Russia Profile, который издается на английском языке и финансируется государством. - Но Запад, со своей стороны, недооценивает важность стабильности".

У многих россиян до сих пор свежи воспоминания о том унизительном образе жизни, который они вели лет десять тому назад. Жены агентов внешней разведки были вынуждены устраиваться на работу, чтобы содержать своих мужей, а учителя - подрабатывать в качестве домработниц, чтобы свести концы с концами. Молодые парни разгружали грузовики с сахаром, чтобы на следующий день получить место в голове очереди и все-таки приобрести немного сахара, а бизнесмены в отрепьях ели за двоих или за троих на корпоративных обедах. Подростки теряли друзей, иногда десятками, которые становились жертвами наркотиков и вооруженных бандитских группировок.

Теперь улицы стали безопаснее, зарплаты выросли, и супермаркеты полны народу. Но на политическом рынке ассортимент ограничен. "В Америке все замечательно: можно выбрать Клинтон, или Обаму, или... как там его зовут? Маккейна, - печально говорит Чуковская. - Все равно что приходишь в супермаркет и выбираешь между тремя сортами яблок, решаешь, каких тебе хочется сегодня вечером. Но тут у нас всего один сорт".

Всеохватное чувство бессилия

Хотя люди типа Чуковской видят многое, что следовало бы изменить, она и многие другие говорят о всеохватном чувстве бессилия - укорененном в исторических традициях жизни под властью деспотичных правителей - которое гасит все попытки реформ.

"Ни у кого нет ощущения, что мы в силах хоть что-то изменить", - сетует она. И верно, по данным недавнего опроса либерального "Левада-центра", 67% россиян считают, что не имеют или почти не имеют влияния на политику правительства.

Сидя в элитном кафе в небрежно наброшенном на непослушные длинные волосы шарфе, Чуковская заявляет, что покорность российского общества уходит корнями в наследие Русской православной церкви. "При царизме люди были уверены, что царей свыше назначает Бог, - поясняет она. - Теперь люди считают: если кто-то имеет над тобой власть - Папа римский, президент или начальник - то он назначен от Бога. Поэтому твое дело - слушаться и делать то, что ты обязан делать".

Занимаясь журналистикой, Чуковская и ее подруга Александра Шевелева, присоединяющаяся к ней после долгого рабочего дня на BBC, видят, что это сервильное отношение проявляется в позиции прессы.

"Я думаю, что главные редакторы и просто редакторы знают, как надо стряпать новости", - говорит Шевелева, просматривая меню, где цены на чай начинаются с 8 долларов за чашку.

Сторонники правительства часто парируют, что существует "Эхо Москвы" - жестко-критичная радиостанция, главный офис которой находится в Москве. Но Чуковская отрицает, что существование этой радиостанции свидетельствует о свободе слова. "У меня такое ощущение, что ее держат для того, чтобы власти говорили: "Да что вы, оппозиция у нас есть", - отмечает она.

"Наше радио существует для Кондолизы Райс", - мрачно соглашается Шевелева, подразумевая, что госсекретарь США встревожена упадком демократии при Путине.

Но в отсутствие структуры сильных демократических институтов подобные СМИ, в отличие от своих западных аналогов, не способны в большой мере служить катализатором критики в обществе. Материалы западных СМИ часто влекут за собой политические и общественные кампании, судебные процессы или расследования государственных ведомств.

"Ключевой аспект недостаточной свободы прессы, - говорит Липман, - состоит в следующем: даже если кое-какие журналистские расследования имеют место, это не усиливает ответственность чиновников перед обществом, что бы там газеты ни печатали".

Притягательность всеведущего государства

Несмотря на то, что Шевелева критически относится к ограничению свободы прессы, она понимает, в чем состоит обаяние администрации Путина.

"Когда общаешься с людьми, которые близки к власти, они проявляют огромный оптимизм и просто заражают тебя этим чувством. Думаешь: "Мне следовало бы быть с ними. Мне следовало бы быть патриоткой", - говорит Шевелева, вспоминая интервью с одним из пресс-секретарей Путина. - В администрации правительства работают самые счастливые люди".

В то же время они с Чуковской никак не могут понять, почему их сограждане так довольны правительством Путина, и объясняют эту удовлетворенность тем фактом, что долгое время культивировался образ государства как всеведущего кормильца.

"Старшее поколение голосует за "Единую Россию". Спрашиваешь их, почему, у вас ведь такая маленькая пенсия и система здравоохранения из рук вон плоха", - говорит Шевелева, которая у себя на работе принимает звонки пожилых радиослушателей, составляющих большинство аудитории BBC на коротких волнах. - А они говорят: "Правительство сильное, они знают, что делать, они умеют управлять страной".

С точки зрения Чуковской, которая сдержана не больше, чем участник кентуккского дерби на старте, при демократии нет места для подобного бездумного доверия к государству.

"На мой взгляд, демократия - это когда люди причастны к процессу, - поясняет она. - Знаете, как в Англии делают планировку в парках? Смотрят, где ходят люди, а затем именно там и прокладывают дорожки. Здесь не так", - и Чуковская поясняет, что соседи ее матери по-прежнему ходят через газон по старой тропинке, вместо того чтобы пользоваться новой асфальтированной дорожкой по соседству. "Тебе дают образец, велят, что тебе делать. Может быть, некоторые люди считают, что это и хорошо. Очень многие полагают, что нам нужно, чтобы опять пришел Сталин. Но для меня демократия - это когда я тоже участвую".

"Когда ты ходишь по своей любимой тропинке", вставляет Шевелева, а не по их тропинке.

"И кому-то небезразлично, что я хочу ходить по такой тропинке", - соглашается Чуковская. Она не уверена, каким путем пойдет: возможно, поступит в аспирантуру в Европе или в Америке. Но она не представляет себе отъезда из России. Ее образцы для подражания - не звезды или цари, а друзья типа Шевелевой. Что тут посоветовать?

"Во все времена есть достаточно много хорошо образованных людей, которые являют собой стержень общества, являются нравственными лидерами, - говорит Шевелева. - В 1980-е годы таким человеком был (Нобелевский лауреат и писатель Александр) Солженицын. Вот что мы действительно можем сделать - мы можем стать такими нравственными лидерами".

Также по теме:

Какого будущего хочет российская молодежь (The Christian Science Monitor)