Иностранная пресса о России и не только

С позволения издателя Адельфи газета Corriere della Sera публикует отрывки из репортажа Жоржа Сименона, написанного молодым французским журналистом в Турции в 1933 году, куда он приехал, чтобы встретиться с Троцким.

"Троцкий? Я написал ему позавчера и просил позволения взять у него интервью. Рано утром зазвонил телефон: "Господин Сименон? Я секретарь Троцкого. Он готов встретиться с вами завтра в 16 часов. Но должен вас предупредить, что Троцкий хотел бы заранее получить список вопросов, на которые ему придется отвечать, поскольку очень часто его заявления искажаются. Он вам также ответит в письменной форме".

Сименон подготовил три вопроса и отправился на остров Принкипо, где находился дом Троцкого. "Господин Сименон?" - встретивший писателя молодой человек сердечно пожал ему руку и провел на террасу. "Если хотите, мы немного побеседуем, а потом я проведу вас к господину Троцкому".

Секретарь не был русским. Скорее всего, выходец из какой-то северной страны. Розовощекий, со светлыми глазами, пышущий здоровьем. Он говорил по-французски, как будто бы родился в Париже. "Я очень удивлен, что господин Троцкий согласился встретиться с вами. Обычно он избегает журналистов".

"Вы не знаете, чему я обязан такой честью?" - "Понятия не имею". Возможно, вопросы Сименона касались тем, которые Троцкий хотел обсудить. "Здесь не было покушений?" - "Нет. Как вы уже отметили, жизнь здесь простая. В глубине сада в сарае живут два полицейских. В Константинополь господин Троцкий наведывается лишь для того, чтобы посетить своего врача или дантиста. Его повсюду сопровождают полицейские. Троцкий и его супруга нуждаются в медицинском обслуживании. Они практически никогда не бывают в городке. "Хотите, чтобы я проводил вас к нему?"

Внутри дома - белые стены, единственным украшением были книжные шкафы с книгами на всех языках. "Господин Троцкий лучше разбирается во французской литературе".

Троцкий встал, чтобы пожать руку, потом вернулся за письменный стол. Писатель знаком с бесчисленным множеством описаний внешности Троцкого. На него Троцкий произвел впечатление спокойного и открытого человека, как будто бы он черпал это спокойствие из сада, дома, окружающего пространства.

Простой и сердечный Троцкий передал Сименону несколько машинописных листов с ответами на вопросы и улыбнулся. У него отдохнувшее лицо, спокойный взгляд. Писатель спросил себя, каких трудов ему это стоит - сдерживать свою жизненную энергию. Возможно, для того, чтобы довести свое дело до конца, он должен вести такой размеренный образ жизни. А может быть, это мудрость. "Вы можете задать мне вопросы".

"Но то, о чем мы говорили, я обещал никогда не публиковать. Троцкий прокомментировал ответы на представленные вопросы". Голос, жесты прекрасно сочетались с миром, который его окружает.

Собеседники долго говорили о Гитлере. Оказалось, что эта тема его очень беспокоит. Сименон изложил противоречивые оценки не столько деятельности фюрера, сколько его характера и личности. Одним из обсуждавшихся вопросов был вопрос о расе.

Троцкий сказал: "Не думаю, что раса будет решающим фактором в ближайшем будущем. Раса - это антропологическая материя, многогранная, смешанная, материал, из которого в процессе развития получились эти полуфабрикаты, ставшие нациями: Решать судьбы новой эпохи будут, вероятнее всего, классы, социальные группы и политические течения. Естественно, я не отрицаю, что качества и характерные особенности имеют значение, но в эволюционном процессе они отходят на второй план по сравнению с техникой работы и мышления. И как же может относительно неподвижный элемент определять, что это - движение или развитие? Все характерные особенности расы отступают перед лицом двигателя внутреннего сгорания, если не сказать перед пулеметом".

Второй вопрос: "Нынешние диктаторские режимы предопределят будущее народов, или это лишь временно?"

Троцкий ответил: "Не думаю, что государства разделятся на существующие под эгидой диктатур - с одной стороны, и под эгидой демократий - с другой. Если не считать ограниченный круг профессиональных политиков, нации и народы, классы не живут политикой. Государственные структуры являются лишь средством достижения определенных целей, прежде всего экономических. Естественно, сходство между различными режимами будет способствовать облегчению создания союзов. Но в конечном итоге, решающими окажутся материальные соображения: экономические интересы и военные расходы".

"Вы считаете возможной постепенную эволюцию, или резкие изменения неизбежны? Сколько, по вашему мнению, может длиться нынешняя нестабильность?"

Троцкий ответил: "Фашизм, и в частности германский национал-социализм, несет в себе явную угрозу войны в Европе. Может быть, я ошибаюсь, принимая во внимание, что в настоящее время веду уединенный образ жизни, но мне кажется, что люди не отдают себе отчета в масштабах этой опасности. Я абсолютно убежден: если не через месяцы, то через годы фашистская Германия развяжет войну. И именно эту проблему Европа должна решать в настоящее время. С другой стороны, надеюсь, мне скоро удастся выступить по данному вопросу",

"У вас есть еще вопросы?" - спросил Троцкий спокойно.

"Один, но я бы не хотел, чтобы вы его восприняли как нескромный". - "Пожалуйста". - "Судя по публикациям в некоторых газетах, вы недавно принимали у себя русских эмиссаров, которым было поручено предложить вам вернуться на родину".

Он широко улыбается: "Это неправда. В какой-то из статей, напечатанных в Америке, я писал, что, принимая во внимание сложившуюся там обстановку, я буду вновь готов служить стране, если она окажется в опасности". - "Вы бы вернулись к активной деятельности?" Он кивнул головой в знак согласия.

Вечером, за ужином Сименон прочитал в газете Regence: "Эксклюзивный ресторан, где вас будут принимать русские аристократки". В Константинополе все еще проживает до тысячи русских иммигрантов, и по вечерам, как и в Париже, в Берлине и где угодно ощущается ностальгия по балалайке, пирожкам и водке.

Но на острове Принкипо, покинутом портнихами и продавщицами, Троцкий в это время уже спит.