Иностранная пресса о России и не только

"Адольф Гитлер хотел уморить голодом колыбель российской революции. Ленинград устоял перед его жаждой уничтожения - ценой почти миллиона жизней", - пишет на страницах швейцарского издания Иво Мийнссен.

"Ранним летом 1941 года Иосиф Сталин не придал большого значения всем предупреждениям о предстоявшем в ближайшее время немецком вторжении. Однако 22 июня 3,8 млн вражеских солдат пересекли границу и отбросили назад Красную армию. В начале сентября они стояли у северного фронта перед воротами Ленинграда", - повествует издание.

"Город, названный в честь вождя Октябрьской революции, имел для Гитлера такое же большое символическое значение, как и Сталинград, - указывает журналист. - Проникнутый расовой ненавистью к славянам и своим антикоммунизмом, он хотел уморить голодом бывшую столицу Российской империи и колыбель революции 1917 года.

"Непоколебимо решение фюрера сравнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы", - написал еще в июле 1941 года начальник генштаба Франц Гальдер.

В ходе одной из первых бомбардировок был полностью разрушен городской продовольственный склад. "Однако за катастрофическую ситуацию со снабжением города несли ответственность не только немцы, но и советская власть, - отмечает издание. - Она почти не обеспечила наличие запасов и вплоть до начала войны все еще экспортировала большое количество продуктов в Германию. В рамках договора о ненападении, заключенного в 1939 году Москвой и Берлином, эти поставки были ответной услугой на импорт немецких промышленных товаров и оружия".

"К тому же, ослепленный идеологией сталинский режим не смог реалистично оценить опасность. Генералиссимус объявил, что Советский Союз сразу же отразит любого врага. Эвакуация не была предусмотрена; соответствующие планы были разработаны лишь во время осады Ленинграда и реализовывались без всякой подготовки. А при обеспечении приоритет отдавался армии и промышленности. Остальное гражданское население замерзало и голодало, тем более что электричество и топливо в блокадном городе быстро оказались в дефиците".

"Когда в декабре 1941 года Коммунистическая партия осознала весь масштаб катастрофы, было уже слишком поздно", - констатирует Мийнссен.

Дневники ленинградцев, продолжает журналист, показывают тот ад, в котором они жили. "Семьи, которые, собственно говоря, являются бастионами безопасности и солидарности, столкнулись с необходимостью принятия бесчеловечных решений: если недостаточно ели взрослые, они становились слишком слабыми для работы и теряли свой привилегированный статус при раздаче пайков. Если они отдавали недостаточно еды своим детям, те умирали от голода. На всех еды не хватало", - говорится в статье.

"Мама сейчас такая грубая, бьет порой меня, и ругань от нее я слышу на каждом шагу. Но я не сержусь на нее за это, я - паразит, висящий на ее и Ириной шее. Да, смерть, смерть впереди. И нет никакой надежды, лишь только страх, что заставишь погибнуть с собой и родную мать, и родную сестру", - цитирует издание слова 16-летнего Юры Рябинкина, дневниковые записи которого недавно были опубликованы историком Алексис Пери.

"Юра умер от голода, вместе с сотнями тысяч других. Общее число погибших от голода и войны во время блокады и эвакуации составляет от 800 тыс. до 1 млн людей", - пишет издание.

5 апреля 1942 года Гитлер приказал взять Ленинград. Сталин, в свою очередь, хотел, наконец, освободить город. Бои в северных лесах и болотах привели к невероятному количеству жертв с обеих сторон, но не принесли решающего прорыва. Своего освобождения Ленинград ждал до 27 января 1944 года.

"Как ни один другой город, за исключением Сталинграда, Ленинград в конце войны превратился в почти религиозный символ стойкости и победы на гитлеровской Германией. Но Сталин видел в нем и соперника, - указывает Мийнссен. - Популярные представители администрации, например, Алексей Кузнецов, первый секретарь Ленинградского обкома, имели собственные представления об экономическом и идеологическом открытии города и знали об ошибках Кремля в обеспечении Ленинграда, которые привели к катастрофическому голоду. (...) В конце 1940-х годов руководство города пало жертвой интриги в рамках "ленинградского дела".

"Ленинградское дело" было символической политической вехой. Страдания ленинградцев больше не могли быть единственными в своем роде, они стали частью всесоюзного мифа о героях. (...) Только после смерти Сталина память о войне стали чествовать открыто, при Леониде Брежневе начиная с 1960-х годов из этого развился настоящий культ", - говорится в статье.

"Однако, - отмечает Мийнссен, - табу продолжали существовать: жертвы среди гражданского населения с трудом помещались в закостенелый корсет мифа о героях. Лишь к концу советского времени они снова появились в национальном сознании".

"С момента прихода к власти Владимира Путин на культуру воспоминания снова накладывает отпечаток военное геройство. 75-я годовщина освобождения Ленинграда не может обойтись без помпезного парада. Однако, - пишет журналист в заключение, - в отличие от ритуалов, которые зачастую производят впечатление формальных, по большей части безэмоциональный президент, вспоминая о блокаде, показывает себя с личной стороны: в 2004 году он впервые рассказал историю своей семьи, которая объединила в себе героев и жертв (...)".