Иностранная пресса о России и не только

За вторжением в Ирак стоят лишь две правдоподобные причины: стремление к контролю над нефтью и желание сохранить доллар в качестве мировой резервной валюты. Однако правительство умалчивает об этих факторах, взамен предлагая нам интригующие доклады Хаттона и Батлера.

Вывод Батлера о провале "группового мышления" стал кое для кого настоящим подарком. Нелепости вроде заявлений о 45-минутной готовности были приняты высокопоставленными чиновниками и министрами, так как все заинтересованные стороны понимали: главной причиной войны была нефть. Оружие массового поражения было лишь бюрократическим аргументом, а подлинной причиной являлось то, что Ирак купается в нефти.

Кое-кто, возможно, еще верит в сделанные Дональдом Рамсфельдом накануне войны заявления о том, что "мы не станем ходить с войсками по миру и пытаться отобрать у людей нефть. Демократии так не действуют". Другие, может быть, согласятся с послевоенным заявлением Блэра: "Если бы проблема заключалась в нефти, было бы гораздо проще заключить соглашение с Саддамом".

Но высокопоставленные чиновники не столь наивны. Накануне публикации доклада Батлера я присутствовал на праздновании 40-летия крикетного клуба Mandarins. Чиновник, пожалованный в рыцари, отвел меня в сторонку, и мы с ним принялись обсуждать геополитические проблемы Ирака и Саудовской Аравии, а также нежелание США строить атомные электростанции и сокращать потребление бензина вместо того, чтобы воевать.

Саддам контролировал страну, находящуюся в центре Персидского залива - региона, на долю которого в 2003 году приходилась четверть мирового производства нефти и более 60% разведанных мировых запасов. Ирак, нефтяные резервы которого составляют 115 млрд баррелей при том, что 90% территории страны не исследовано, по своим возможностям уступает только Саудовской Аравии. США же являются крупнейшим мировым импортером нефти. В прошлом году американское министерство энергетики прогнозировало, что к 2005 году импорт будет покрывать лишь 70% внутреннего спроса.

Вторгшись в Ирак, Буш захватил нефтяные месторождения и убедил ООН снять ограничения на производство, введенные после войны в Кувейте. К концу года производство может увеличиться до 3 млн баррелей в день и почти вдвое превысить уровень 2002 года. Увеличение производства снизит цены ОПЕК, а если производство в Ираке увеличится до 6 млн баррелей в день, Буш сможет атаковать ОПЕК в области ценообразования.

Контроль над иракской нефти должен обеспечить безопасность поставок в США и, возможно, в Великобританию, поскольку контракты на разработку и разведку нефти, заключенные Саддамом с Китаем, Францией, Индией, Индонезией и Россией, могут быть принесены в жертву интересам американских и, возможно, британских компаний. А американское военное присутствие в Ираке является страховкой от экстремистов из Ирана и Саудовской Аравии.

Контроль над поставками нефти из Ирака, а вскоре, возможно, и из других стран Персидского залива, позволит США использовать нефть как инструмент власти. В 1990 году Дик Чейни, в то время - нефтяник, писал: "Тому, кто контролирует поток нефти из Персидского залива, принадлежат командные высоты не только в нашей экономике, но и в других странах мира".

В 1970-е годы США заключили с Саудовской Аравией соглашение о том, что ОПЕК будет производить расчеты за нефть в долларах. С тех пор американское правительство имеет возможность печатать доллары для покрытия торговых дефицитов, наживаясь затем на размещении этих долларов на американских финансовых рынках. За это США позволили странам ОПЕК действовать как картелю в области производства и ценообразования.

За последние 15 лет суммарный торговый дефицит США вырос до 2700 млрд долларов, что вредит позициям привилегированной валюты. Хотя около 80% обменных операций и половина мировой торговли ведется в долларах, евро является реальной альтернативой. Доля стран зоны евро в мировой торговле и торговле с ОПЕК больше, чем доля США.

В 1999 году Иран стал оценивать свою нефть в евро, а в конце 2000 года Саддам перевел на евро иракскую нефть. Если бы страны ОПЕК последовали примеру Саддама, последствия для Буша были бы очень серьезными. Отказ всего мира от долларов на пике огромного дефицита привел бы к резкому падению доллара, уходу с американских рынков и хаосу в США.

У Буша было много причин для вторжения в Ирак, но почему к нему присоединился Блэр? Возможно, он успокоил свою совесть, взглянув на британские нефтяные перспективы. В 1968 году, когда разработка нефти в Северном море только начиналась, я был личным секретарем заместителя министра энергетики и написал доклад о нефтяной политике, ратуя за такие перемены как создание британской национальной нефтяной компании (что было сделано). Мои предложения не нашли понимания у чиновников, поддерживавших BP/Shell, но тогдашний замминистра Ричард Марш оказал на них давление.

К сожалению, когда я получил повышение, сторонники свободной торговли нефтью блокировали мое назначение в отдел планирования, где я, конечно, выступал бы за разумное использование ресурсов Северного моря, чтобы уменьшить нашу зависимость от Ирака и ему подобных. Производство британской нефти достигло пика в 1999 году и с тех пор сократилось на одну шестую. Экспорт едва покрывает импорт, и скоро мы станем импортером. Поддержку Буша оправдывают геостратегические причины.

Нефть и доллар были истинными причинами нападения на Ирак, а слова об оружии массового поражения, говорившиеся для публики, сегодня выглядят неадекватными. Следует ли теперь считать Буша и Блэра блестящими стратегами, действия которых обеспечат безопасность наших нефтяных поставок? Должны ли мы поддерживать их, если они вторгнутся в Иран и Саудовскую Аравию, или в США и Великобритании необходима смена режима?

Если речь идет о смене режима, мы должны добиваться ее, поддерживая благородную задачу установления контроля ООН над использованием мировых запасов нефти в рамках всемирного энергетического плана и замены доллара новой резервной валютой на базе корзины национальных валют.