Иностранная пресса о России и не только

Оглядываясь на 2015 год, постоянный обозреватель The Financial Times Гидеон Рахман отмечает необычайно высокий уровень тревоги во всем мире и совсем не видит прежних островков оптимизма. Из этой неутешительной картины следует мрачный прогноз на 2016 год.

Весь мир объят "беспокойством и дурными предчувствиями", пишет Рахман, правительства, граждане и средства массовой информации таких стран, как Китай, США, Германия, Бразилия, Россия и Япония, "ощетинились и нервничают". "Такая глобализированная тревога непривычна, - говорится в статье. - В последние 30 лет, да и прежде всегда находилась по крайней мере одна боевито-оптимистичная мировая держава". В конце 1980-х это была Япония на излете своего экономического бума, в начале 1990-х в этой роли выступала "упивавшаяся победой в холодной войне Америка", в начале 2000-х - Евросоюз, только что перешедший на единую валюту и почти вдвое увеличивший количество государств-участников. Наконец, почти десятилетие неизменно росло политическое и экономическое влияние Китая.

"Но сейчас все крупные игроки, похоже, испытывают неуверенность и даже боятся", - констатирует автор. Разве что Индию можно с оговорками признать исключением из общей картины: премьер-министр этой страны Нарендра Моди своим "реформистским задором" поддерживает на плаву местные политические и деловые элиты.

В Японии угасает вера в радикальные реформы премьер-министра Синдзо Абэ, добавляют напряженности и трения с Китаем, пишет Рахман. Китай тоже ощущает куда меньшую стабильность, чем пару лет назад. Страна переживает экономические неурядицы, и это отражается на многих странах мира, в частности на Бразилии, которую Китай раньше тянул за собой, подобно скоростному катеру. "Однако главный источник беспокойства [в Китае] - политический", - продолжает автор. Чиновников и бизнесменов пугает "непредсказуемость" Си Цзиньпина, они боятся стать жертвами кампании по борьбе с коррупцией, в ходе которой арестовано уже более 100 тыс. человек.

Как утверждает Рахман, "Европа тоже в унынии": здесь сказываются кровавые теракты в Париже, экономический кризис, наплыв беженцев с Ближнего Востока, "вбивший клин" между Германией и восточными партнерами, угроза ухода из ЕС Великобритании, подъем крайне-правых настроений во Франции.

"Если судить по экономическим показателям, Америка должна бы быть исключением из всего этого мрака", - пишет колумнист, - но настроение общества плохое. Судя по тому, что одна из двух крупнейших партий Америки - Республиканская, в самом деле может выставить кандидатом в президенты Дональда Трампа, этого хама и демагога, США не в ладу с собой".

К числу общих для всех стран факторов, формирующих такие настроения, Рахман относит не до конца восстановившуюся после кризиса 2008 года глобальную экономику, боязнь нового кризиса, катастрофу на Ближнем Востоке, но в первую очередь - повсеместно нарастающую "враждебность к элитам", в которой проявляется недовольство неравенством и коррупцией. Отсюда "спрос на "сильных" лидеров типа Си Цзиньпина, Трампа или Владимира Путина: они обещают (пусть и лицемерно) разобраться с коррумпированными элитами, бороться за права простого человека и стоять грудью за народ".

Международную политическую систему в ее нынешнем состоянии автор статьи сравнивает с "пациентом, который все еще пытается выкарабкаться из тяжелой болезни, начало которой ознаменовалось финансовым кризисом 2008 года. Если не будет новых негативных потрясений, постепенно он должен восстановиться и самые дурные политические симптомы, возможно, пройдут. Но пациент уязвим. Еще одно сильное потрясение (будь то крупный теракт или серьезный экономический спад) грозит обернуться настоящими проблемами".