Иностранная пресса о России и не только

Президент Международного комитета Красного Креста Якоб Келленбергер ответил на вопросы корреспондентов Le Monde.

- Вы предприняли нестандартный демарш, направив российскому президенту Владимиру Путину письмо с жалобой на то, что Международный комитет Красного Креста уже почти два года не имеет доступа к лицам, попавшим в заключение в ходе конфликта на Северном Кавказе...

- В 2000 году я лично вел переговоры с господином Путиным о получении мандата на продолжение нашей деятельности на Северном Кавказе. Я хотел получить доступ ко всем заключенным, арестованным в результате полицейских операций в Чечне, независимо от того, находились ли они там или где-то в другом месте в России. Я хотел также, чтобы нам разрешили оказание медицинской и иной помощи перемещенным лицам.

Некоторое время все шло хорошо. Но после Беслана русские перестали предоставлять нам доступ к заключенным. Они твердили, что правила визитов МККК - доступ ко всем заключенным, регулярность посещений, возможность беседовать без свидетелей - противоречат их законодательству. Они хотят изменить правила наших визитов. И мы предпочли временно прекратить визиты, чтобы не изменять своим принципам.

Цель моего письма - добиться возобновления визитов, и для этого я хотел бы повидаться с господином Путиным. Я напоминаю, что в прошлом году МККК посетил более 2600 тюрем в 76 странах: это более полумиллиона заключенных во всем мире.

- Почему вы публично не осуждаете существование тайных мест заключения на Северном Кавказе? МККК сделал это в 2004 году, когда речь шла о тайных тюрьмах ЦРУ...

- Нужны доказательства. Знаете, в мире есть много мест, которые мы едва ли сможем посетить. Принципом МККК является конфиденциальность. Я считаю, что мы выполнили свою часть контракта с русскими. В их же интересах было бы предоставить нам выполнять свою работу.

Поднятый вами вопрос касается важнейшей вещи: последовательности наших публичных заявлений. Людей вроде меня это все время беспокоит. У меня никогда не бывает чувства, что все идеально. В случае с Россией приоритет для меня - иметь доступ к заключенным.

- Ощущаете ли вы подвижки с американской стороны в вопросе о Гуантанамо?

- В юридическом плане сближения нет. МККК всегда требовал, чтобы был определен юридический статус каждого человека и чтобы можно было знать, какое право можно применять. Но американские представители рассуждают совершенно в других категориях, говоря о "глобальной войне с терроризмом" и "вражеских боевиках". "Международный вооруженный конфликт" в Афганистане продолжался с 7 октября 2001 года по 19 июня 2002 года. Между тем на Гуантанамо есть люди, арестованные во время и после этого конфликта, а также арестованные при совершенно иных обстоятельствах.

- Красный Крест только что впервые принял в свое лоно израильскую и палестинскую спасательные организации. Как вы оцениваете гуманитарную ситуацию на палестинских территориях?

- За последние месяцы она ухудшилась. Палестинский Красный Полумесяц столкнулся с перебоями в финансировании. Поэтому мы оказали ему дополнительную помощь, чтобы он мог заниматься больницами и медицинскими пунктами.

- Есть ли секретные места заключения в Ираке?

- МККК потерял в Ираке пятерых сотрудников, четверо из которых были убиты. Мы продолжаем работать, потому что, если мы уйдем из Ирака, посещать заключенных будет некому. Понятно, что мы не можем посетить все места заключения. Мы посещаем в Ираке около 11 тысяч заключенных, арестованных войсками коалиции и курдскими властями на севере.