Иностранная пресса о России и не только

Бывший российский премьер-министр критикует авторитарный уклон президента, призывает оппозицию объединиться и предупреждает Европу об опасности, которую представляет для нее политика Кремля

Как одинокий гладиатор, ожидающий начала сражения с разъяренными львами, бывший премьер-министр Михаил Касьянов выходит на арену, чтобы бороться за право руководить Россией, и, несмотря ни на что, путешествует по провинциям с оптимизмом. Мэры и губернаторы бегут от него, как от зачумленного, опасаясь гнева Кремля, в феврале 2004 года изгнавшего из круга избранных (сегодня состоящего из ветеранов КГБ) этого 49-летнего либерала, осмелившегося поднять голос в защиту нефтяного магната Михаила Ходорковского, отправленного в сибирскую колонию.

Лидер Народно-демократического союза Касьянов призывает бойкотировать парламентские выборы 2 декабря, называя их "вредными" для России, и надеется, что маргинальная демократическая оппозиция объединится перед президентскими выборами марта 2008 года и поддержит единого кандидата (среди претендентов на эту роль - шахматист Гарри Каспаров), чтобы при наилучшем исходе вырвать 25% голосов у фаворита Кремля.

За четыре года, пока Касьянов возглавлял правительство, президент Владимир Путин запретил ему всего лишь одну вещь: реформу "Газпрома", монополии по экспорту газа, принадлежащей государству. Сегодня бывший премьер-министр предупреждает о возможном кризисе неуплаты по международным долгам со стороны российских госпредприятий. По оценкам Центробанка, внешний долг РФ составляет 384000 млн долларов, из которых 164400 млн - долги госпредприятий. Он предостерегает: "Политика Путина представляет опасность для Европы".

- Что отличало ваше правительство от последующих?

- Принципиальная разница в том, что до 2004 года Россия следовала путем 1990-х годов, когда была принята конституция, провозгласившая демократическое государство с рыночной экономикой, уважение к частной собственности и правам человека. Имели место недоделки и ошибки, потому что здесь никогда не было демократии и она еще не достроена, но было избрано правильное направление, и я надеялся и дальше идти с Путиным по этому пути. Но, когда произошла трагедия в Беслане, президент, вместо того, чтобы в ответ на террористический акт усилить безопасность граждан, воспользовался ситуацией для смены курса. Многие тогда недооценили опасность, но сегодня регресс очевиден. Абсолютно неважно, кто возглавляет правительство, потому что Путин стоит во главе всего, он одновременно и президент, и глава правительства. Нет разделения властей. Ни правительство, ни парламент не функционируют как самостоятельные органы.

- Как можно охарактеризовать различные группы, окружающие Путина?

- Неважно, что это за группы. Все, что делается, - неправильно, и все участники этой политики действуют ошибочно, причем намеренно. Нет разных концептуальных позиций. Все подчинено воле президента.

- Чем определяется российская политика?

- Тем, что нравится президенту.

- Недавно глава Федеральной службы по борьбе с оборотом наркотиков Виктор Черкесов заявил в своей статье, что у ветеранов КГБ, сегодня стоящих у власти, есть три пути: как можно скорее перейти к нормальному гражданскому обществу, продолжать манипулировать обществом, подвергаясь риску скатиться к диктатуре латиноамериканского образца, или самоликвидироваться, тем самым уничтожив и страну. Что вы об этом думаете?

- Это циничное объяснение, свидетельствующее о глубокой болезни всего окружения президента и проблемах и угрозах для государства и общества. Поставить корпорацию чекистов в центр всего - верх цинизма. Эти люди вредны для страны. Они, в том числе и автор статьи, не верят в переход к нормальному обществу, потому что оно не соответствует их видению мира. Такая возможность не рассматривается, это иллюзия. В структуре власти есть серьезные разногласия, но у них нет реальной политической базы.

- Возможна ли здесь диктатура латиноамериканского покроя?

- Она действительно возможна, и уже есть ее проявления во внутренней и внешней политике. Существует опасность скатывания к диктатуре и тоталитарному государству. Это будет не СССР, а Россия с благоприятной конъюнктурой и более высокой степенью интеграции в мировой рынок.

- Будучи премьер-министром, вы поддержали создателя ЮКОСа Ходорковского, оказавшегося в октябре 2003 года в тюрьме. Что означает это заключение?

- Это был важный знак того, что власти готовят смену курса. На своем посту в правительстве я неоднократно критиковал действия прокуратуры, хотя президент был против публичных комментариев. Я не мог оставить это так, особенно учитывая, что экономические обвинения были необоснованными, доказательство тому - раздел и продажа ЮКОСа компаниям-призракам через год после ареста Ходорковского. Это ясно свидетельствует о том, что они делали то, чтобы было им выгодно.

- Путин запретил вам высказываться по этому поводу?

- Путин мне этого не запрещал. Единственное, что он мне запретил, - реформировать "Газпром". Это единственная моя просьба, когда отказ можно было назвать запретом.

- Изменилась ли позиция Путина и его приближенных в этом вопросе, или они действуют в соответствии с намеченным ранее планом?

- Думаю, поначалу никакого плана не было, но, когда они увидели, с какой легкостью все прошло, в том числе и захват ЮКОСа в декабре 2004 года, они потеряли стыд и отняли экономические активы нефтяной компании одновременно с изменением избирательной системы. Судебное преследование Ходорковского было начато из-за его политической позиции. Последующий раздел ЮКОСа был лишь дополнительным фактором. Летом 2004 года Путин сказал, что государство не хочет разрушать ЮКОС, и мы с облегчением подумали, что речь шла об ошибке, которая будет исправлена, а не о преднамеренной кампании. Но осенью, когда были приняты законы, практически изменяющие конституцию, а первая российская нефтяная компания перешла в собственность компании-призрака, я убедился в том, что это была не ошибка, а преднамеренная кампания по изменению механизма управления страной и собственностью в России.

- Почему не была проведена реформа, предусматривающая разделение "Газпрома" на предприятие по добыче и предприятие по транспортировке в соответствии с аналогичной схемой, примененной по отношению к РАО "ЕЭС"?

- Президент Путин лично этого не захотел. Трижды за четыре года я пытался провести эту реформу, и трижды мне запретили это сделать под различными предлогами. Мне говорили, что газовый сектор еще не готов, что нужно еще работать, и так далее.

- Что бы представлял собой "Газпром" в случае реализации вашей реформы?

- Это была бы крупная газодобывающая компания, функционирующая как акционерное общество с участием иностранного капитала. Это было бы нормальное коммерческое предприятие, которое, конечно же, могло бы покупать нефть, так как такое сочетание может оказаться эффективным. Система транспортировки газа при этом функционировала бы отдельно, так как это монополистическая сфера, которую должно контролировать государство, чтобы гарантировать доступ различным компаниям. Сейчас системы транспортировки принадлежат корпорации, действующей в своих интересах. "Газпром" маскируется под акционерное общество, но использует государство для давления на коммерческих потребителей и не дает нормально развиваться независимым производителям. Газовый сектор не развивается должным образом и не удовлетворяет растущий спрос ни в самой России, ни в ЕС. Ожидаемый рост потребления российского газа в европейских странах не обеспечен инвестициями, которые необходимы для увеличения добычи, сегодня находящейся в состоянии застоя.

- То есть ЕС может столкнуться с дефицитом газа из России?

- Если будет продолжена нынешняя политика президента, ЕС очень скоро может столкнуться с тем, что у России не хватит газа для удовлетворения его спроса.

- Вы предупреждали о возможном кризисе неуплаты долгов госкорпорациями, которые набрали за границей кредитов, но используют их неэффективно. Как я понимаю, это относится и к "Газпрому". Они берут эти кредиты под поручительство государства?

- Формальных юридических государственных гарантий нет, только косвенные. С юридической точки зрения никто не может судиться с Российской Федерацией, владеющей контрольным пакетом акций "Газпрома".

- Если "Газпром" не выплатит свои долги, это отразится на налогоплательщиках?

- Именно так поступят российские власти в этом случае. Невозможно прогнозировать, как будут развиваться события, потому что это зависит от множества условий. К такой щекотливой теме нельзя подходить упрощенно, однако существует опасность того, что в определенных обстоятельствах эти долги отразятся на кошельках налогоплательщиков.

- Насколько прозрачна деятельность "Газпрома"?

- Несмотря на то, что в соответствии с международными стандартами "Газпром" обязан публиковать отчеты о своей деятельности, это непрозрачная компания, потому что многое из того, о чем должны знать акционеры и граждане страны, неизвестно. Активы, не связанные с основной деятельностью, отражены в едином бухгалтерском балансе, и это вызывает большую неразбериху, покрывает многие ошибочные решения и отсутствие прозрачности. Реформа сектора предполагала, что "Газпром" будет заниматься исключительно добычей газа и, возможно, нефти. Правительство до конца не понимает, как работает "Газпром" и чем он занимается. Чтобы гарантировать прозрачность, надо разделить виды деятельности и балансы.

- Вы говорите, что не пойдете голосовать на декабрьских парламентских выборах, но, если вам предоставят возможность, выдвинете свою кандидатуру на мартовских президентских выборах. Вы не противоречите себе?

- Нет. Участие в парламентских выборах при новой вредоносной законодательной схеме причинит ущерб будущему страны и демократам, потому что оно поможет режиму приобрести легитимность. Другое дело - президентские выборы, однако решения можно будет принимать только в начале декабря, и я не исключаю, что участие в них тоже окажется вредным. Однако между этими голосованиями есть одно существенное различие. На президентских выборах есть свобода соревнования, хотя доступ к ним труднее. На парламентских - граждане не могут выдвинуть своего кандидата, так как вся система порочна, и участвовать в этих выборах - значит узаконивать эту систему, а это вредно. Надеюсь, ОБСЕ проанализирует избирательную систему, и я написал об этом Моратиносу (министру иностранных дел Испании. - Прим. ред.) как действующему председателю ОБСЕ. В сентябре эта организация попросила у России разрешение отправить миссию долгосрочных наблюдателей, и до сих пор не получила ответ. По регламенту ОБСЕ, у долгосрочных наблюдателей должно быть в распоряжении 60 дней, но теперь эксперты уже не имеют физической возможности оценить систему.

- Почему партии демократической оппозиции не объединяются?

- В оппозиции существует пять партий с различными взглядами. Постепенно партии расстаются с мыслью о том, что Путин хочет избрания репрезентативного парламента. Но некоторые, такие как "Яблоко" или СПС, верят, что могут получить место в Думе. Я призывал обе партии не участвовать в выборах. Я считаю, что поводов для соперничества становится все меньше, и в начале декабря наши пять организаций получат новую возможность сформировать большую демократическую коалицию, которая обеспечит 25-процентную поддержку единому кандидату в президенты. Мы должны объединиться перед лицом угрозы авторитарного тупика. Если мы договоримся, мы сможем превратить апатию в энтузиазм.