Иностранная пресса о России и не только

Освещая последние дни советской оккупации Афганистана в конце 1980-х, я натолкнулся на группу вооруженных исламских боевиков, укрепившихся в горах в восточной пограничной провинции Кунар. Они, в основном арабы-ваххабиты с Ближнего Востока, пришли сюда вести джихад, священную войну, против коммунистов. Они также рассчитывали навязать свою форму исповедования ислама.

Покуда рядом рвались снаряды, высокий мужчина-саудовец, которому на вид было чуть меньше 30 лет, захотел знать, что я - кафир (неверующий) - делаю в Афганистане. Это их джихад, заявил он, и мне делать здесь нечего. Путешествуя всего лишь с тремя вооруженными афганскими моджахедами, я чувствовал себя уязвимым.

Тем не менее я сказал ему, что так же, как все христиане, евреи и мусульмане, я из числа "ахль аль-китаб" - людей Писания. Я также сказал, что я гость в этой стране, как и он, кстати, и что я немедленно уеду - я уверен, так же, как и он, - если мои афганские хозяева не захотят меня больше видеть. Это спровоцировало длинную и временами горячую дискуссию об исламе, включая концепции терпимости, гостеприимства и уважения к гостям.

Высокого араба все это не впечатлило. Когда я был готов двигаться в путь, он с презрением отказался пожать мне руку. "Знаете, - заметил я, - афганцы, может и нищий народ, но они понимают суть ислама. Они всегда пожимают руку, независимо от того, кто ты. Это их гостеприимство". Я также заявил, что афганцы никогда не принимали иноземцев, которые пытались навязать им собственные ценности, будь то британцы или русские. Или арабы, добавил я тихо. Когда я уходил, он прокричал мне вслед: "Если я встречу тебя еще раз, я тебя убью".

В то время я еще не знал, что повстречал Усаму бен Ладена. Мы встретились снова неделей позже. На этот раз наша встреча вылилась в жесткую конфронтацию, которая окончилась перестрелкой между его людьми и сопровождавшими меня афганцами. Только благодаря вмешательству местного лидера моджахедов никто не погиб.

Многие афганцы, которых я встречал, не любили "араби". Они считали их самонадеянными иноземцами, которые не проявляли уважения к афганской культуре. Афганцам не нравилось, когда им твердили, что они плохие мусульмане. Однако они продолжали принимать арабские доллары. Позднее шура (ассамблея) местного сопротивления подвергла боевиков жесткой критике, даже застрелив нескольких из них, за оскорбление не только гостей - американского телепродюсера и меня, но и моджахедов.

В 1980-х иностранные боевики в Афганистане - некоторые из них сейчас тесно связаны с ячейками "Аль-Каиды" - убили сотни заключенных, перерезав им горло, и тем самым вызвали отвращение даже у самых жестко настроенных афганских моджахедов. В Алжире религиозные экстремисты, многие из которых боролись в Афганистане, убили тысячи невинных мусульман тем же способом. Для них перерезать человеку глотку - это показать полное презрение к человеческой жизни. Так убивают собаку или свинью.

Как журналиста, освещающего конфликты и гуманитарные кризисы на протяжении 25 лет, простые мусульмане встречали меня почти всегда хорошо, часто с удивительным теплом и великодушием. Значительная доля гнева в исламском мире, особенно в радикальных кругах, является результатом отношения к ним, реального или мнимого, со стороны Запада. В сердце проблемы, говорят простые афганцы, пакистанцы или малазийцы, лежит подавление палестинцев израильтянами и поддержка, которую израильтяне получают от Вашингтона.

В то же время мусульмане признают, что экстремистские группировки навлекают на ислам неприемлемый позор. Подобные действия тоже вызывают антагонизм к законопослушным мусульманам в Европе и США.

Сейчас более чем когда-либо ислам должен продемонстрировать свое отвращение к экстремистам, и не только в СМИ, но громко в местных мечетях, где духовные наставления получает большинство мусульман. "Аль-Каида" и ее сообщники должны понять, что они действуют не от имени ислама и что их действия неприемлемы для цивилизованных исламских обществ.