Иностранная пресса о России и не только

Проблемам российской историографии посвящает свою сегодняшнюю статью Frankfurter Allgemeine, утверждая, что она терзается теми же внутренними противоречиями, что и общество. Есть военная история, история спецслужб, существует история замечательных людей и жертв терроризма, пишет обозреватель издания Керстин Хольм. Отсутствующую же национальную историю заменяют - в плане культуры - литературные произведения Александра Солженицына, Варлама Шаламова, Леонида Гросмана, а в социальном - культ победы над гитлеровским фашизмом, который поддерживается учебниками, телефильмами, георгиевскими ленточками и многочисленными памятниками.

Однако понимание советского периода истории прибалтами, украинцами и поляками представляет собой угрозу этому величию. Многие в Восточной Европе видят в Красной армии не освободительницу, а оккупационную армию. Не в последнюю очередь благодаря политике гласности, открывшей в свое время архивы НКВД.

Но сегодня важнейшие документы вновь оказались под замком, а президент Дмитрий Медведев создал комиссию по противодействию "попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России" под председательством главы его администрации Сергея Нарышкина. Между прочим, отмечает издание, Нарышкин также руководит комиссией по охране государственной тайны, которая решает, какие исторические документы будут открыты для ученых.

Созданная еще при Путине, комиссия должна была постепенно снимать гриф секретности с дел советского периода. Но на самом деле она занимается обратным. В 2005 году из представленных исторических документов комиссия сохранила гриф секретности в 13% случаев. В следующем году уже 40%. В 2007 году - 60%. Речь шла о делах сталинского периода, самые поздние из них касаются середины 50-х годов.

Неудивительно, что при таком подходе к истории появляются статьи вроде той, где военный историк Сергей Ковалев обвинил в развязывании Второй мировой войны Польшу, поскольку та отклонила "правомерное" требование Третьего рейха о создании Данцигского коридора. "Новый образ врага для патриотов", - замечает Керстин Хольм.