Иностранная пресса о России и не только

С исчезновением Советского Союза пала не только система, пытавшаяся примирить плановую экономику с монополией КПСС, но и империя, целью которой было разрушение национальных преград, пишет в Le Monde специалист по геополитике из бизнес-школы Нанси-Метца (ICN) Александр Мельник.

Распад СССР ознаменовал собой конец геополитики ХХ века: с биполярным миром, разрывающимся между двумя антагонистическими моделями было покончено, подчеркивает Мельник. Это событие ускорило ход истории, и на руинах СССР возник новый расклад сил с новыми действующими лицами и новыми вызовами, для понимания которых автор считает необходимым вспомнить три причины гибели Советского Союза. Первая связана с истощением коммунистической идеологии: "Стоило убрать коммунизм, бывший краеугольным камнем советской конструкции, как она рухнула словно карточный домик". Вторая причина - в полной неприспособленности советской экономики к начинавшейся глобализации. Третья причина в том, что у бывших союзных республик не было ничего общего, кроме марксизма-ленинизма, навязанного Москвой и призванного породить Homo sovieticus. "Этот мираж рассеялся, как только народы познали свободу", - подчеркивает Мельник.

"Поэтому Владимир Путин глубоко ошибается, утверждая, что распад СССР стал величайшей геополитической катастрофой ХХ века. Напротив, это было спасительное избавление. А также обещание демократизации России, - пишет автор. - Увы, это обещание не было выполнено". В стране "правового нигилизма" неудачный выход из коммунизма внушил народу ощущение постоянного унижения, и слова "демократия" и "рынок" стали восприниматься как ругательство. "На этой почве расцвела путинская модель, движимая тремя локомотивами - государством, патриотизмом и православием - на фоне исправления последствий якобы имевшего место унижения 1990-х и социального примирения. Парламентские выборы 4 декабря продемонстрировали ограниченность этой модели, все локомотивы которой забуксовали", - констатирует автор статьи.

Признавая, что демонстрации протеста являются предвестником появления - правда, нескорого, - гражданского общества, Мельник призывает быть реалистами: "Речь идет скорее о похвальной вспышке социального протеста, нежели о глубинной перемене политического пейзажа. Это российская версия движения "рассерженных", далекая от того, чтобы быть квинтэссенцией "арабской весны", потому что митингующие с Болотной площади, в отличие от вышедших на площадь Тахрир, никоим образом не продемонстрировали готовность довести до конца свои требования о смене режима".

На самом деле Россия сегодня колеблется между отчаянием и фатализмом, продолжает Мельник. Отчаяние присутствует потому, что после циничной рокировки 24 сентября россияне вдруг осознали, в каком тупике в очередной раз оказалась их страна, так богатая человеческими талантами. Фатализм - потому, что россияне, несмотря на глобализацию, убеждены: статус-кво невозможно изменить в культурном пространстве, где пропасть между "ними" (властью) и "нами" (народом) всегда достигала космических масштабов. "Идея взять судьбу в свои руки представляется россиянам утопичной", - пишет Мельник. В этом контексте Владимир Путин может остаться у руля и до 2024 года, а Россия будет и дальше жить за счет нефтегазовой ренты, маневрируя между богатством новой номенклатуры и неразвитостью демократии и не заботясь о долгосрочных интересах граждан, допускает эксперт.