Иностранная пресса о России и не только

Системе, введенной в 1990-х годах, угрожают прокуроры, судьи и законодатели

После трехчасового совещания присяжные - шесть мужчин и шесть женщин - проголосовали в октябре за оправдание Владислава Козаченко, обвинявшегося в совершении в феврале 2004 года убийств 25-летней женщины, контролировавшей проституцию в Краснодаре, и ее 39-летнего любовника.

Козаченко поблагодарил присяжных из клетки в зале суда, где он сидел во время процесса, длившегося три недели. Но чувство облегчения, отразившееся на его лице, должно быть, омрачало то, что до этого уже дважды разные составы жюри объявляли его невиновным в этом преступлении. И уже дважды прокуроры отказывались признать вердикт и снова отдавали его под суд.

"Надеюсь, что третий раз будет для меня счастливым, - сказал 36-летний Козаченко после освобождения из-под стражи. - Может быть, теперь они отстанут от меня и займутся поисками настоящего убийцы".

Время покажет. Прокуроры сразу же пообещали обжаловать вердикт в Верховном суде и добиться нового рассмотрения. "Мы убеждены, что убийство совершил Козаченко, - заявила Наталия Каликанова, главный прокурор на третьем процессе. - Он виновен. Мы не можем оставить незаконный вердикт в силе".

Спустя 12 лет после введения важнейшей правовой реформы в стране, только что освободившейся от коммунизма, суды присяжных по-прежнему вызывают подозрение и даже пренебрежение у российских прокуроров и некоторых судей. "Я бы их отменила", - прямо заявила Каликанова.

Суды присяжных появились в ходе почти полной реформы советской судебной системы в 1990-х годах. На бумаге руководство восхищалось этой реформой. Но эксперты и правозащитники предупреждают, что система сохраняет важные признаки судов коммунистической эпохи, где преобладала презумпция виновности. С их точки зрения, неспособность суда присяжных пустить корни и последние предложения отменить его являются свидетельством свертывания демократических атрибутов и методов при президенте Владимире Путине.

Российское законодательство не запрещает двойную уголовную ответственность. Прокуроры, равно как и адвокаты, могут подавать апелляции на вердикты, и почти все оправдательные решения присяжных оспариваются. За последние пять лет от 25 до 50% таких вердиктов были отменены Верховным судом, утверждает судебная статистика и российские правоведы.

"Никто не думал, что будут отменять так много вердиктов, - сказал Сергей Насонов, профессор уголовного права в Московской государственной правовой академии, написавший книгу о суде присяжных в России. - Предполагалось, что оснований для отмены вердиктов будет очень мало, но Верховный суд очень широко толкует закон. Вердикт присяжных редко является решающим".

И все же суд присяжных остается важным механизмом, сдерживающим власть государства. Прокуроры привыкли автоматически получать обвинительные приговоры, если они решили передать дело в суд. Статистика показывает, что из года в год лишь 1-2% обвиняемых оправдывают в обычном суде и 15% - в суде присяжных.

В Краснодаре бывали годы, когда судьи не оправдывали ни одного человека, но суды присяжных оправдывали примерно каждого третьего.

Решения присяжных нередко отменяют по техническим основаниям. Первый вердикт о невиновности Козаченко, вынесенный в сентябре 2004 года, был отменен потому, что судья не уведомил в официальном порядке родственника одной из жертв о его праве сделать последнее заявление перед присяжными, которые проголосовали за оправдание 11 голосами против одного. В России вердикт выносится большинством голосов.

Второй оправдательный вердикт, вынесенный в апреле, был отменен из-за ошибок, сделанных судьей в письменном предписании присяжным, которые оправдали Козаченко единогласно.

После октябрьского оправдания восемью голосами против четырех прокурор Каликанова заявила, что некоторые присяжные "утаили определенную информацию о себе, касающуюся судимостей или службы в милиции". Появление подобной информации после окончания процесса часто становится причиной апелляции в Верховном суде.

"Когда выносится вердикт о невиновности, прокуроры начинают копать, - сказала судья Краснодарского краевого суда Нина Стус, которая провела более ста процессов с участием присяжных. - Это карта, которую прокуроры держат в рукаве на случай оправдательного вердикта".

Некоторые ее коллеги "категорически отказываются участвовать в процессах с присяжными", поскольку они "непредсказуемы", добавила Стус.

Одновременно усиливается давление, направленное на ограничение спектра дел, которые могут рассматривать присяжные. Верховный суд, воспользовавшись своим правом законодательной инициативы, недавно предложил проект закона, не допускающего присяжных к участию в делах об убийствах.

По словам Насонова, Верховный суд уже использует свои постановления, постепенно ограничивая доступ присяжных к свидетельским показаниям, в попытке сделать суд присяжных более "управляемым".

Насонов считает принятие принципов презумпции невиновности и доказательства "вне обоснованных сомнений" необходимым для восстановления доверия россиян к судебной системе. Сегодня систему считают полностью предсказуемой - прямой дорогой в тюрьму даже при явном отсутствии доказательств.

Мара Полякова, бывший прокурор и глава Независимого совета правовых экспертов, сказала, что ей известны случаи, когда прокуроры приходили на первое заседание суда, не ознакомившись с материалами дела, так как были уверены в том, что суд примет их точку зрения и признает обвиняемого виновным.

"Прокуроры просто не привыкли к тому, что принимаются решения, которые они не могут контролировать, - заявила Полякова, которая работала в прокуратуре 27 лет. - В присутствии присяжных им труднее работать".

Суд присяжных появился в России в 1864 году, но был упразднен большевиками в 1922 году, хотя сами они почти всегда требовали суда присяжных, когда их судили за подстрекательство к бунту до революции 1917 года.

В 1993 году, через два года после распада СССР, суды присяжных были восстановлены в девяти из 89 регионов, включая Краснодар, для обвиняемых, которым грозит наказание, превышающее 10 лет лишения свободы.

Предполагалось, что реформа будет способствовать состязательности процесса, уравняет в правах прокуроров и адвокатов, обеспечит беспристрастность судей. Система была распространена на все регионы, за исключением Чечни, в 2003 году.

Неожиданно оправдательные вердикты стали обычным делом. Сегодня такие обвиняемые, как Козаченко, хватаются за возможность избежать обычного суда. "Присяжные были моей единственной надеждой", - заявил Козаченко, который на прошлой неделе пришел в суд, чтобы выслушать официальное утверждение вердикта судьей.

Козаченко обвиняли в том, что он зарезал Ларису Безрукавую и Алексея Крылова в квартире Безрукавой утром 16 февраля 2004 года с целью кражи. Первоначально его дело казалось очевидным. Он признал свою вину на следствии, и две проститутки, которых контролировала Безрукавая, заявили, что оба убийства произошли у них на глазах.

Козаченко работал у Безрукавой водителем. Как утверждает прокуратура, он пришел в ее квартиру, когда там находились она, ее любовник и две свидетельницы. Она выбежала на кухню, а потом на балкон, где уже прятались перепуганные свидетельницы.

Тем временем Козаченко и Крылов дрались в узком коридоре. Крылов получил 13 ножевых ранений. Когда он умирал, Козаченко вышел на балкон и трижды ударил ножом Безрукавую, заявили свидетельницы.

Затем Козаченко забрал ювелирные украшения и деньги, заплатил проституткам то, что, по их словам, задолжала им Безрукавая, - как утверждала прокуратура, для того чтобы сделать их соучастницами. Затем все они покинули место преступления.

Но обвинения не были неопровержимыми. Они были основаны на признании обвиняемого и показаниях двух женщин. На месте преступления не было отпечатков пальцев Козаченко и других улик против него, а следы крови свидетельствовали о том, что убийства были совершены не так, как рассказали женщины, указывал адвокат обвиняемого Валерий Охотников.

В ходе третьего судебного разбирательства адвокат назвал тот факт, что не удалось найти ни одной ниточки, ведущей к Козаченко, "бесспорным доказательством его невиновности". И Козаченко отрицал свою причастность к убийствам.

Охотников подчеркнул, что показания свидетельниц противоречат друг другу. Он умело использовал свои профессиональные навыки, чтобы поколебать доверие к ним, получив за это замечание от судьи Вячеслава Плотникова.

Из-за соответствующих постановлений Верховного суда Охотников не имел возможности напрямую оспаривать признания своего клиента перед присяжными.

"Я вынужден оставить историю с признанием без комментариев, - заявил Охотников присяжным, - но все это напоминает признания, сделанные в 1937 году".

Здесь последовало замечание судьи, но некоторые присяжные во время речи Охотникова понимающе кивали.