Когда Владимир Путин пришел к власти в качестве российского президента почти семь лет назад, цены на нефть переживали депрессию, казна была пуста, а когда-то могущественная армия Москвы вела порочную и изнурительную войну в Чечне.

Богатство страны принадлежало горстке сверхбогатых олигархов. Могучие региональные бароны не слишком прислушивались к слабеющему Кремлю.

США были единственной неоспоримой сверхдержавой, НАТО расширялось к самым границам России, и Москва ничего не могла сделать для предотвращения бомбардировок своего союзника Сербии во время войны в Косово.

Тем не менее Путин, умело воспользовавшийся нарастающей в стране жаждой националистического реванша, выиграл выборы и быстро заслужил международную репутацию человека, который играет в покер со слабыми картами на руках.

Сегодня роли поменялись.

Мощь США подверглась унижению в Ираке. НАТО напрягает последние силы в Афганистане. Президент Буш - "хромая утка" во главе государства. Пребывание у власти Тони Блэра и Жака Ширака подходит к концу. Цены на нефть высоки. Путин утвердил власть Кремля над олигархами и региональными баронами.

Теперь у него на руках сильные карты. Но сейчас складывается впечатление, что ему грозит опасность переиграть. Его самая большая сила и самая большая слабость - это российские энергетические ресурсы.

Путин рассматривает экспорт нефти и газа, особенно в Западную Европу, как ключ к глобальному влиянию. Через государственные предприятия-близнецы - "Газпром" и "Роснефть" - он обеспечил государственный контроль в этом секторе экономики. Захватив 25% европейского рынка газа (по прогнозам, эта цифра к 2020 году вырастет до 70%), он может выбирать себе любых партнеров.

Однако в то время как рынок для российских экспортных поставок энергоносителей выглядит неограниченным, Путин стоит перед угрозой энергетического кризиса у себя дома. Хроническое недофинансирование, особенно со стороны "Газпрома", привело к образованию зияющей дыры в будущей добыче. Поскольку внутренние цены на нефть и газ ничтожны по сравнению с ценами на мировых рынках, у компаний нет стимулов увеличивать объемы производства.

Между тем повышение цен внутри страны невозможно по политическим причинам. Путин признает, что оно необходимо, но настаивает на том, что его можно произвести только после выборов. А инвестиции тем временем остаются на прежнем уровне.

Вторая сфера, в которой внутренняя политика парализована, - это социальные расходы. В последний раз, когда Путин попытался урезать раздутые расходы на пособия, ему ответили демонстрациями протеста. Кремль пошел на попятный.

Беда в том, что Путин и его советники в Кремле не могут считать, что следующие выборы у них в кармане, даже несмотря на то, что у них подавляющее большинство в нынешней Думе: они до сих пор не могут решить вопрос о преемнике.

Два вице-премьера, Дмитрий Медведев и Сергей Иванов, являются главными кандидатами-соперниками, так что некоторая жесткая внутренняя борьба между ними за главный приз вполне возможна.

Неопределенность дома сочетается с прежней неуклюжестью Путина в отношениях с его ближайшими соседями - бывшими советскими республиками.

Саммит НАТО в Риге на прошлой неделе был моментом сильнейшего злорадства для российского лидера. Наблюдая за отчаянными попытками Соединенных Штатов и их союзников придумать, как выиграть войну в Афганистане, где Советский Союз потерпел свое последнее катастрофическое поражение, Путин мог получить изощренное удовольствие. Но у него не было возможности насладиться моментом.

Он в это время был в 250 милях от саммита НАТО, в Минске, где присутствовал на еще более жалком мероприятии - саммите Союза Независимых Государств, этого охвостья СССР, состоящего из 11 стран. С большей частью собравшихся лидеров СНГ Путин практически не разговаривает. Его лучшие друзья там - Армения и Узбекистан. Остальные предпочли бы оказаться в Риге.

Проблема в том, что он никогда не переставал быть "дедом" на своей территории. И именно здесь он, со всеми картами на руках, "перегибает палку".