Преобразования на Украине заставляют Кремль нервничать, и российские правозащитники чувствуют это на себе

Есть вещи, которые заботят Людмилу Алексееву. Высокое давление. Кашель. Но страх? "Что они могут мне сделать?" - спрашивает она, упершись подбородком на руки и сверкая глазами. "Хорошо, они могут меня арестовать. Согласна. С моим давлением я умру через полгода. Никто не сможет сказать, что я умерла молодой". Вот сидит женщина с белоснежными волосами и говорит о том, что ее, возможно, ожидает. Добро пожаловать в Москву 2006 года.

На самом деле она чувствует себя вполне хорошо, говорит Алексеева, все это она хорошо узнала за свою долгую почти 80-летнюю жизнь. "Я занимаюсь правами человека с середины 60-х годов, с советских времен. С тех пор они не изобрели ничего нового, все, как и было", - сухо говорит она. По государственному телевидению показали фильм. Его посмотрели миллионы россиян и узнали, что старая женщина в маленьком, забитом бумагами и книжками кабинете является главой опасного, даже враждебного государству объединения. Вообще в программе "Специальный корреспондент" речь идет о камне и о британских дипломатах. Как раскрывает государственное телевидение, камень - это вовсе не камень, а современное шпионское электронное устройство, а дипломаты - шпионы. В доказательство показывают прохожего, который быстро оглядывается - "Специальный корреспондент" разоблачает его как агента-разведчика Ее Величества.

Предполагаемого шпиона зовут Марк Доу, он является вторым секретарем британского посольства в Москве. Какие секреты он передает, не говорится, зато в программе "Специальный корреспондент" показали платежный документ: "Деньги переведены на счет Московской Хельсинкской группы. 27 000 фунтов стерлингов. Подпись: Марк Доу". Председателем Хельсинкской группы является женщина с белоснежными волосами, Людмила Алексеева. "У нас нет документов, подписанных Доу. Я также никогда ни о чем не разговаривала с Доу", - уверяет старая дама, угрожая подать иск на телеканал. Московская Хельсинкская группа действительно неоднократно получала деньги от британского правительства, что происходило без всяких суперсовременных камней и зафиксировано в отчетах организации. Несколько путаный репортаж рассчитан на "темную массу телезрителей", предполагает Алексеева. Правозащитники - это шпионы, больше люди ничего не должны себе уяснить.

А так как повторение оживляет воспоминания, то сейчас в России снова заговорили о происках западных спецслужб. "Обидно", пожаловался сам президент Владимир Путин, что эти иностранные службы финансируют российские организации. "Я думаю, в этом случае мы имеем право сказать, что деньги пахнут", - добавляет он. Благородных целей "нельзя достичь нечистыми средствами". Людмила Алексеева много раз встречалась с главой Кремля, бывшим агентом КГБ, и поначалу у нее сложилось неплохое впечатление. Он внимательно слушал и проявлял неподдельный интерес. Однако последние встречи протекали, выражаясь осторожно, прохладно. "Наш президент не жестокий диктатор, - говорит правозащитница, - он просто пытается установить авторитарную власть. Потому что так ему больше нравится".

В связи с этой властью Юрий Джибладзе все чаще слышит одну и ту же фразу. "Будь осторожен", - говорит ему жена, и его родители тоже. Он признает: "Я не боюсь, но чувствую опасность". 43-летний Джибладзе был врачом, однако уже давно забросил работу кардиолога, чтобы полностью посвятить себя защите прав человека. В 1998 году он организовал в Москве Центр развития демократии и прав человека. Его деда застрелили в 1938 году, в сталинские времена. Это повлияло на его семью. У многих соратников Джибладзе похожая история. Российское движение за права человека берет свое начало в сопротивлении несправедливостям советских времен.

Преследования налоговых служб

Номер российского телевидения со шпионажем потряс Джибладзе, однако он считает, что это легко можно объяснить восстановительными работами кремлевских пропагандистов. Ущерб, который необходимо было ликвидировать, возник в результате появления нового закона, который ставит неправительственные организации (НПО) в России под еще более жесткий государственный контроль. Международное сообщество плохо отреагировало на это, в России закон тоже вызвал недовольство. Тем не менее, Владимир Путин подписал этот закон, якобы с целью воспрепятствовать "непрозрачному финансированию" НПО. Однако попытка убедить население в необходимости этого закона, по мнению Джибладзе, не удалась, поэтому к делу подключили "Специального корреспондента".

По оценкам Джибладзе, сейчас в России существует около 2000 правозащитных организаций. Они особо остро ощущают на себе "оранжевую паранойю", как это называет Джибладзе, т.е. страх перед демократическими преобразованиями, подобными тем, что произошли на Украине и в Грузии. "НПО воспринимают только как инструмент - либо государства, либо его врагов", - говорит Джибладзе. Впредь за НПО будет следить новая служба, она будет выдавать и отнимать у них лицензии, контролировать их финансовые средства и действия. "Бюрократам дано невероятно много власти толковать закон по своему усмотрению", - предупреждает Джибладзе. Поэтому в путинском государстве он видит всего лишь "авторитарную систему с элементами ненастоящей демократии".

В этой ненастоящей демократии правозащитники пытаются работать, в то время как авторитарная система мешает им, где только может. Семь месяцев подряд представители налоговых служб толклись в узких кабинетах "Мемориала", самой известной российской правозащитной организации. Они перерыли все счета, сделали копии 3000 документов и обнаружили, что с нескольких футболок и сувенирных чашек для жертв ГУЛАГа не уплачены налоги. Со времен горбачевской перестройки "Мемориал" напоминает о том, что нельзя забывать о преступлениях сталинизма, однако сейчас организация, очевидно, мешает тем, кто находится у власти.

"Свобода означает возможность выбора, - говорит Надежда Шалаурова, которая родилась уже после возникновения "Мемориала". - Человек может развиваться только тогда, когда он свободен". 16-летняя девочка с хвостиком и дерзкой улыбкой родом из далекой республики Коми, до которой на поезде нужно добираться 28 часов. Она едет в Берлин, и, оказавшись проездом в Москве, заглядывает в "Мемориал". Как одна из победительниц конкурса по истории, организованного "Мемориалом", она едет в Германию на встречу немецкой, польской, российской и украинской молодежи. Надежда решила на конкурсе "Мемориала" описать судьбу своего дедушки. Как кулака, зажиточного крестьянина, его в 1928 году депортировали с Украины в Коми, на войне он попал в плен, потом эмигрировал в Америку - о чем его потомки в Коми узнали только в 2000 году. "Для меня было очень важно рассказать другим историю моей семьи", - говорит она.

Без финансирования "из различных каналов и без сотрудничества с другими странами" конкурсы среди школьников будет невозможно проводить, говорит координатор проекта Ирина Щербакова. Однако именно деньги из ЕС, из фонда Форда или Генриха Белля делают "Мемориал" подозрительным в глазах властей, при этом деньги в России получить почти невозможно. Участь бывшего олигарха Михаила Ходорковского, заключенного в сибирский лагерь, напоминает богатым людям в России об осторожности. "Конечно, - говорит Щербакова, - я считаю, что наш проект в опасности".

Похоже, в последние недели государство перешло последнюю границу. Ирина Щербакова чувствует это так же, как и Юрий Джибладзе и Людмила Алексеева, которая все-таки боится - за Хельсинкскую группу и все движение за права человека. "Это дело всей моей жизни, сейчас они рушат его на моих глазах", - говорит она. Потом она закашливается.