Михаил Ходорковский и Платон Лебедев хотели правового государства. Но получили справедливость или то, что под этим подразумевает Владимир Путин. Процесс против ЮКОСа, как акт мести, войдет в историю кремлевского эксперимента по культивации в России царистских методов, которые Герхард Шредер невольно назвал комически "истинной демократией". Девять лет заключения для основателя ЮКОСа и его делового партнера - это наказание за строптивость, за вызов, брошенный хозяину Кремля, за безрассудную смелость, с которой они своей отчаянной предприимчивостью попытались помешать путинской централистской реставрации "сильной" России.

Почему Путин смог себе это позволить? Как ему удалось хладнокровно, почти провокационным образом заставить действовать по своей указке милицию, прокуратуру и толстощекую судью, чтобы те произвели арест, выдвинули обвинение и вынесли приговор? Путину, по меньшей мере, следовало бы опасаться протестов у себя дома. Но нет. В России многие благодарны президенту за то, что он не допускает распродажи, "разграбления" страны выскочками-олигархами, которые к тому же действуют заодно с американцами. Не в этом ли скрытая причина, почему протесты извне - если не считать протестов правозащитных организаций и Совета Европы - остаются столь сдержанными? В конце концов, Ходорковские, Березовские, Потанины и Гусинские были и остаются примерно такими же истинными демократами, как и Путин, и свою приверженность правовому государству они в той же степени, что и другие, порой ставили ниже своих деловых интересов - преимущественно в эпоху Ельцина, когда они наглым и незаконным образом сколотили свои фантастические состояния.

Унизительную слабость, которую перед лицом царящего произвола проявили два представителя этих олигархов - конкурентов Путина, хозяин Кремля ошибочно посчитал своей силой, которая не способствует доверию к возможностям правового государства, и уж тем более - к инвестиционному климату, что так необходимо России для того, чтобы выйти на уровень развитого государства. Путин хотел выиграть в этой битве за страну. Однако одновременно он эту страну растоптал.