Мадлен Олбрайт требует от Вашингтона признать ошибки, допущенные в Гуантанамо и Ираке, а также выступает за переговоры с Ираном

Мадлен Олбрайт, 69 лет, при президенте Билле Клинтоне занимала пост госсекретаря США. После событий 11 сентября она поддержала президента Джорджа Буша и войну в Афганистане, но затем заняла критическую позицию по отношению к его политике, прежде всего по войне в Ираке, придерживаясь при этом сдержанных выражений.

- Однажды вы назвали себя помощником в понимании культурных и религиозных различий в мире. Удается ли вам сегодня выполнять подобную работу?

- Трещины были всегда. Но главной причиной разногласий последних лет стал Ирак. А также тот факт, что Америка использует всю свою мощь и рассматривает применение силы как составную часть свода правил по демократическим ценностям.

- По какой причине мораль и демократические ценности превалируют в проводимой Америкой внешней политике?

- США все время придерживались внешней политики, которая была ориентирована на ценности такого рода. А президент Буш продемонстрировал, что миссия Америки заключается в распространении свободы. К этому же можно добавить и его высказывания о так называемой оси зла.

- Вы сами пытаетесь доказать то, что США играют ведущую роль в мировой политике и должны демонстрировать свою доминирующую позицию. Что же отличает вас от президента Буша?

- Я все время верила в основополагающую роль Америки - в непреложную силу, как я сама это назвала. Однако это совсем не означает, что мы должны действовать в одиночку. Я использовала это понятие, чтобы заставить американцев поверить в то, что после окончания "холодной войны" наша страна имеет вес в мировой внешней политике. Но у президента Буша более миссионерский подход.

- Где заканчивается политика интересов и начинает миссия?

- Многое зависит от выбора слов. Во время инаугурационной речи при вступлении на второй президентский срок Буш говорил о миссии США, используя примерно такие же слова, какие употреблял библейский Моисей. Каждый президент так или иначе упоминает Бога. Но Буш иногда кажется слишком уверенным в своих религиозных высказываниях. Чего стоит одна только фраза: "Бог захотел того, чтобы я стал президентом". Или: "Бог на нашей стороне". Все это несколько раздражает. Линкольн говорил, что мы должны оставаться на стороне Бога.

- Имеет ли страна моральное право использовать в своих целях имя Господа?

- США - необычная страна. Страна, основанная людьми, которые бежали от религиозного преследования. Но из-за этого для нас не должны действовать исключения. Америка получила божье благословение, но его получили и другие страны. Мы не имеем права одни претендовать на милость божью. И поэтому мы должны идентифицировать себя с тем, чего хочет Бог. Мы не можем утверждать, что Богу угодно все, что бы мы ни делали. Я наблюдаю за этой переоценкой благосклонности небес, которая может быть опасной. Кроме этого, такая позиция оскорбляет религиозные чувства остального мира. Когда мы утверждаем, что Бог на нашей стороне, это выглядит так, как будто каждый, чье мнение не совпадает с нашим, вступает в конфликт с небесными силами.

- Как вы считаете, почему во всем мире растет значение религии в политике?

- Когда люди не в состоянии найти ответа на вопрос, они часто обращаются к Богу. Религия не предлагает ответа на вопрос о том, как устроены многие вещи и как они взаимодействуют. Я не хочу утверждать, что люди обращаются к Богу только в минуты отчаяния и беспомощности, но могу сказать наверняка, что религия всегда имеет дело с потерей идентичности.

- У вас есть любимое место в Библии?

- Мне нравится Нагорная проповедь.

- Вы активно выступаете за отделение государства от церкви в США. Но религия оказывает на политику все больше влияния. Существует ли это отделение только на бумаге?

- Такое отделение - одна из основ просвещенной демократии. Но: вы можете отделить государство от церкви, но не сможете лишить человека его веры. Я работала при двух чрезвычайно религиозных президентах: Картере и Клинтоне. Но они никогда не возводили свою религиозность в ранг политики.

- Отсутствие понимание религиозных различий является основной причиной столкновений с исламом. А как можно добиться примирения?

- Между представителями разных религий существуют неформальные контакты. Политика не должна всюду вмешиваться. Религиозные деятели должны давать консультации, они должны оказывать помощь в обнародовании решений верующих внутри общин.

- Какие ложные выводы были сделаны относительно ислама?

- Ислам не является религией войны. Многие отождествляют такие понятия, как терроризм и ислам, это неверно. На самом деле, ислам - очень миролюбивая религия. С исламом часто путают деятельность радикальных экстремистов. Мы же, к примеру, не хотим, чтобы о христианстве судили по Ку-клукс-клану.

- Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад написал президенту США религиозное письмо-наставление. Не находимся ли мы сейчас на стадии теологических разногласий о том, какая религия лучше?

- Это интересно уже потому, что мы обсуждаем, как реагировать на это письмо. Сначала казалось, что некоторые пассажи послания вообще нестерпимы. Однако там были обозначены и важные вещи. Я бы не советовала напрямую отвечать на это письмо, но президент должен выступить с речью и донести до народа суть проводимой нашей страной политики.

- А не играет ли Ахмадинежад роль все того же джина из бутылки, как и Буш, который использует религиозную риторику для того, чтобы привлечь на свою сторону толпу?

- Я не знаю, кто с чего начинал. Ясно одно: религия играет в политике важную роль. Какими бы чудовищными и брутальными ни были аргументы Усамы бен Ладена, он говорит о вещах, которые нельзя назвать тривиальными. Мы должны отвечать на это соответствующим образом.

- Стали бы вы вести диалог с президентом, который отрицает Холокост и хочет уничтожить Израиль?

- Не всегда есть возможность выбирать партнеров по переговорам. Мы говорили с Милошевичем, я была у Ким Чен Ира. Политики должны разъяснять свою позицию.

- Какие бы приоритеты вы обозначили в новой внешней политике, кроме прямых переговоров с Ираном?

- Мы должны найти выход из конфликта вокруг Ирака. Кроме этого, я считаю, нужно более активно вмешаться в конфликт между Израилем и Палестиной.

- И вступить в переговоры с "Хамасом"?

- Нет, это противоречит закону. Существуют другие пути к взаимопониманию. Я бы более сильно надавила на Судан, начала бы прямые переговоры с Северной Кореей. Кроме этого, мы преступным образом пренебрегаем Южной Америкой.

- Это так.

- Я считаю, что проблема лежит в односторонности существующего правительства. Ряду стран было уделено мало внимания. Поэтому мы должны больше требовать от наших партнеров. Европейцы, в частности, должны делать больше.

- Лишилась ли Америка значительной части своего влияния за последние годы безвозвратно?

- Нет, я не могу этого утверждать, потому что сама американка. Роль США и их власть остаются решающими, - без этого международная система просто перестанет функционировать. Политически и экономически мы надолго застряли в Ираке, и наша репутация сильно пострадала из-за Гуантанамо, "Абу-Грейб" и последнего трагического случая в городе Хадита. Восстановлению репутации могло бы помочь новое руководство, а также признание допущенных ошибок, окончание войны в Ираке и серьезная попытка улучшения отношений с другими странами.

- Недавние опросы показывают, что люди больше не признают за Америкой роли ведущей мировой державы. Достигла ли американская власть своего пика?

- США сохранят за собой эту роль, но на политической карте мира появляются и другие державы, которые должны приниматься в расчет. Возможно, Америка больше не будет сверхдержавой, в системе будет больше баланса, но как силовой фактор Соединенные Штаты не исчезнут.

- Как вы считаете, упустил ли Буш, заигравшись, возможность оказывать былое влияние?

- Мои высказывания по отношению к президенту Бушу критичны, но я стараюсь оставаться справедливой. Мне не нравится, что он так часто использует мощь Америки. Я продолжаю верить во все хорошее, что есть у американской державы. Для США важно быть сильной страной. Не только в военном плане, но, прежде всего, в экономических и политических союзах. Тот моральный пример прав человека и терпимости, который мы должны представлять, должен быть авторитетным.

- Будучи госсекретарем, вы говорили: "Мы видим дальше, поскольку мы больше". Повторили бы вы нечто подобное сейчас?

- Сегодняшнее правительство поставило в иную плоскость многое из того, что я тогда говорила. Конечно, я считаю, что США - необычная страна. Но я никогда не выступала за особенные правила для Америки. Мы больше - было бы глупо об этом спорить. Нравится ли мне, как этими масштабами пользуется правительство? Нет, не нравится.