В Ингушетии мусульманские боевики убивают этнических русских, правоохранительные органы наносят свои удары

Минула полночь, когда учительница Вера Драганчук услышала сквозь сон выстрелы. "На пороге спальни появился мой сын Михаил, - рассказывает она. - Он странно шатался, глаза у него были испуганные. Он хотел что-то произнести, но не мог. И тут я осознала, что стреляли в нашем доме".

Вера вылезла через окно во двор своего дома сельского типа, который находится в маленьком городе Карабулак в Ингушетии, мусульманской республике на юге России. Она позвала сына последовать ее примеру, но 22-летний Михаил не смог спастись. Он рухнул у самого подоконника. Пуля засела у него в сердце. Своего второго сына, 19-летнего Дениса, Вера нашла на пороге дома. Он сидел, скорчившись. Денис умер в машине скорой помощи по дороге в больницу. В ту ночь на 1 сентября Вера нашла и изрешеченное пулями тело своего мужа Анатолия. Он лежал в коридоре.

Нападавшие бежали.

Возможно, Кремлю удалось, действуя через местного сурового лидера - 30-летнего Рамзана Кадырова (который держит дома тигра) - в значительной мере усмирить такой мятежный российский регион, как Чечня. Но соседняя Ингушетия находится на грани кризиса.

В то время как Чечня, в 1990-х представлявшая собой очаг сепаратистских настроений, а затем и новый форпост глобального джихада, хвалится безопасностью на улицах и новыми многоквартирными домами, Ингушетия в последние недели подверглась волне жестоких убийств людей, которые не являются ингушами по национальности.

Бедная аграрная республика размером примерно с Суффолк, Ингушетия ныне является эпицентром терроризма в России. Некоторые аналитики предостерегают, что она перерождается во "вторую Чечню".

Убийства начались в июле нынешнего года, когда учительница русской национальности и ее двое детей были расстреляны неизвестным нападавшим в собственном доме, прямо в своих постелях. На их похоронах спустя несколько дней взорвалась бомба, ранив несколько человек. Затем 1 сентября неизвестные нападавшие уничтожили семью Веры Драганчук. Вскоре после этого вооруженные люди убили русскую женщину, по профессии врача, возле многоквартирного дома, где она жила. Затем были расстреляны в собственном доме мужчина-цыган и два его сына.

Нет особых признаков того, что убийства прекратятся. Никто не может с полной уверенностью сказать, кто именно их совершает.

"Я, как и мои родители, родилась здесь, - говорит Вера. - Я русская, и я коренная жительница, у меня нет врагов". Соседи других жертв говорят, что те не конфликтовали с местными жителями-ингушами.

Возможно, в этом-то и дело. С весны нынешнего года почти ежедневно погибают или получают ранения милиционеры и военные: их машины и административные здания обстреливают исламские боевики, базирующиеся в горах Чечни и Ингушетии.

Этим летом был убит один из советников Мурата Зязикова - бывшего офицера КГБ, ныне являющегося президентом Ингушетии. Обстрелу подвергся и кортеж самого президента. 17 сентября высокопоставленный офицер ФСБ скончался после того, как его автомобиль обстреляли.

Атмосфера страха и неопределенности, создаваемая за счет убийства ни в чем не повинных мирных граждан, - это, возможно, еще одно оружие из арсенала бойцов-мятежников, которых называют boyeviki и которые стремятся создать на Северном Кавказе плацдарм исламизма. Однако многие полагают, что тут действуют еще более темные силы. Авторитетный специалист по Кавказу Алексей Малашенко подозревает, что боевики заключили соглашение с политическими противниками Зязикова, среди которых, возможно, имеются и представители спецслужб, досадующие на слабость президента и стремящиеся отстранить его от власти.

Между тем деятели оппозиции говорят, что убийства льют воду на мельницу Зязикова: пока продолжается серьезный кризис, Москва не в состоянии отстранить его от власти. Как бы то ни было, Кремль, очевидно, встревожен. Летом он перебросил в Ингушетию 2500 военнослужащих внутренних войск, чтобы укрепить местные силы безопасности. Дмитрий Козак, полпред президента Путина на юге России, в сентябре признал, что положение в республике вызывает беспокойство, но ратовал за осторожные оценки. "У многих сложилось впечатление, что запылал весь Северный Кавказ, - сказал он. - Но такого не происходит. Это явление имеет локальную природу".

Местных жителей это мало утешает. Оппоненты говорят, что одним из факторов, стимулирующих обиду на власти, является жестокость правоохранительных органов.

В 5 утра 8 сентября правоохранительные органы Ингушетии арестовали Мурата Богатырева, подозреваемого в принадлежности к боевикам, в его доме в горном поселке Верхние Ачалуки. Согласно официальному протоколу обыска, в его жилище не было найдено ничего предосудительного. Богатырева доставили в местное отделение милиции. Его жена Асет, ночевавшая с их тремя маленькими дочерьми в другом месте, приехала к отделению милиции как раз в тот момент, когда мертвое тело Богатырева выносили из здания и грузили в фургон.

Позднее генеральный прокурор Ингушетии заявил, что Богатырев, 37-летний строитель, умер от сердечного приступа. "Следов насилия на теле не обнаружено", - сказал он. Однако увиденные корреспондентом Observer видеокадры, на которых запечатлено тело в морге, противоречат этому утверждению. Тело Мурата покрыто черными рубцами и кровоподтеками.

Правозащитные организации утверждают, что в сентябре как минимум еще два молодых мужчины были застрелены сотрудниками правоохранительных органов, которые затем подкладывали своим жертвам оружие, создавая впечатление, будто те при попытке ареста оказали вооруженное сопротивление.

"Это внесудебные расправы, - говорит Азамат Налгиев, бывший вице-спикер парламента Ингушетии. - Когда президент Владимир Путин сказал, что мятежников надо "мочить в сортире", ФСБ осознала, что ей следует делать".

Что касается убийств лиц "не-ингушской национальности", то несколько подозреваемых были арестованы, а затем освобождены без предъявления обвинений. Президент Зязиков отказался встретиться с корреспондентом Observer, но в интервью российской прессе отрицал, что утратил контроль над ситуацией. Уверяя, что в его республике насилия не больше, чем в других, он заявил, что в наше время, если машина наедет на курицу, это уже называют терактом.

Оппоненты Зязикова говорят, что вооруженная оппозиционная деятельность возникает на почве нищеты и отъявленной коррупции в республике. Между тем для Веры Драганчук все эти споры почти не имеют смысла. "Я боюсь, что они и меня убьют, - говорит она. - Но мне уже все равно. Моей семьи больше нет, и моя жизнь разбита".