Одетые в теплые костюмы, лыжники широкими виражами спускаются по заснеженной трассе, проезжают мимо хижины, в которой позднее будут с удовольствием пить горячий чай, и останавливаются там, где начинается трасса для бобслея. Это время уроков горнолыжного спорта, и многие лыжники спускаются по трассе, следуя рекомендациям инструктора: пять занятий обходятся в сумму 150 евро. Самые смелые стараются проехать перед зеленым табло, на котором высвечивается время, ушедшее у них на спуск. Для подъема наверх, конечно же, есть фуникулер, но можно воспользоваться и подъемником, skilift, который в действительности оказывается обычным эскалатором, наподобие тех, что устанавливаются в аэропортах. Но не только эти маленькие технологические новинки и даже не протяженность этой трассы, составляющей 250 м, делает этот горнолыжный спуск самым экзотическим в мире. Дело в том, что здесь снегопада просто никогда не бывает и быть не может и здесь никогда не будет солнца. Мы в крытом стадионе: снаружи 40 градусов по Цельсию, и если посмотреть на карту мира, то речь идет о параллели Тропик Рака, к югу от Тимбукту.

Мы смотрим на самый большой аттракцион в Mall of the Emirates, который в свою очередь является самым большим торговым центром в Персидском заливе и, вероятно, на всем Ближнем Востоке. И если идея строительства лыжной трассы в пустыне, где еще несколько лет назад проходили кочевники со своими верблюдами, вам покажется неразумной, то значит, вы не улавливаете смысла и значения великих изменений, которые грядут в этом регионе мира, самом богатом нефтяными запасами. С высоты галереи паркинга можно во всех направлениях увидеть башни строительных кранов, и это свидетельствует о том, что лес подрастающих небоскребов становится все гуще.

На горизонте вырисовывается силуэт Бурж-Дубая, сооружения, которое должно стать самой высокой башней в мире. Высота этого монстра превысит 700 метров, он строится поразительными темпами: два этажа в неделю. И все это - благодаря полурабскому труду тысяч выходцев из Пакистана, Индии, Бангладеш, работающих по 8-10 часов в смену, шесть дней в неделю, при температуре, которая нередко превышает 50 градусов, за жалование в 200 долларов в месяц. Паспорта рабочих находятся у нанявшей их фирмы, которая сразу же выдворит их из страны, как только работы будут закончены. Но они, пакистанцы и индусы, надеются, что этого не произойдет, потому что после того как будет воздвигнут Бурж-Дубай, появятся новые строительные краны. В Дубае, как и Манаме (Бахрейн), те, кто возвращаются в страну через полгода, не могут узнать окружающий пейзаж, так же как в Дохе, в Катаре. Да и в Эль-Кувейте, хотя там строительный бум развивается немного более медленными темпами.

Уже известная и периодически повторяющаяся лихорадка. В последний раз, около 10 лет назад, она охватила Пудонг в Шанхае. "Но с той лишь разницей, - говорит американский консультант, который был непосредственным очевидцем китайского бума, - что китайские небоскребы долго оставались пустыми. Здесь же 300 тысяч апартаментов, которые будут готовы в ближайшие два года, уже проданы или сданы в аренду". Это ключ к пониманию того, что происходит в Персидском заливе: этот бум лишь отчасти объясняется нефтью. Речь идет о нефтедолларах. А это разные вещи.

По данным ВМФ, расчеты с зарубежными партнерами стран-производителей нефти только лишь в 2006 году составят 337 млрд долларов. В 70-е годы страны Персидского залива тратили 75% доходов от продажи нефти на импорт различных товаров и услуг на Западе. Сегодня этот показатель опустился до 30%. Деньги реинвестируются на месте, на родине, в леса строительных кранов. И эти строительные краны являются частью проекта, отвлекающего различные страны от простого производства нефти. Башни небоскребов действительно являются побочным эффектом десятков и десятков миллиардов долларов, инвестированных в новые порты, сверхсовременные аэропорты (в аэропорту Дубая будет построен 10-километровый туннель, по которому с моря будут доставляться грузы), финансовые центры, в которых происходит оборот огромных объемов наличности, полученной от продажи нефти. Дубай является третьим после Гонконга и Сингапура реэкспортным портом в мире. Internet City Дубая привлек внимание таких гигантов, как Microsoft, Hewlett-Packard и Cisco. Его медицинский центр претендует на самые передовые позиции в медицинских исследованиях. Его биржа, расположенная на полпути между Лондоном и Гонконгом, постепенно обретает мировое значение. Больше половины ВВП Дубая составляют доходы от услуг. Но и 28% ВВП маленького Бахрейна - продукт финансовой деятельности. Но и в Дохе и в Кувейте, где нефти больше и доходы от ее продажи выше, также предпочитают подниматься на волне финансового взрыва и новой экономики.

Но на этом перемены не заканчиваются. Нефтедоллары, пройдя через этот новый торгово-экономический мозг и эти новые финансовые легкие, меняют направление и природу. Всем этим занимаются уже не только шейхи. Istithmar, финансовый институт эмира Дубая, например, планируется трансформировать в фонд, открытый для иностранных инвесторов. Кроме того, если в 70-е годы нефтедоллары оседали в хранилищах западных банков, которые решали, как и куда их реинвестировать, то теперь финансовые институты, возникшие в Заливе, инвестируют эти нефтедоллары напрямую в акции и облигации. Объемы впечатляют. Эксперты Pfc Energy полагают, что страны Персидского залива вложили тысячи миллиардов долларов в зарубежные инвестиции. Дубай вложил 1 млрд долларов в квоту такого крупного банка, как Standard Chartered, еще 1 млрд - в акции Daimler Chrysler, 6 млрд - в акции всемирного портового оператора P&O. Абу-Даби владеет 5% Ferrari, 35% Piaggio Aero Industries, является партнером гостиничного дела Armani. Катар стал акционером газоперерабатывающего комплекса в Ровиго, где будет перерабатывать свой метан. И вероятно, это только начало: Персидский залив все меньше походит на простую бензоколонку.