Это был всего лишь мелкий скандал в кулуарах. Однако то, что он заставил ощутить, понять не так уж и просто: западноевропейское "постнационалистическое" восприятие истории чуждо восточноевропейским странам, вступающим в ЕС.

Сандра Калниете, бывший министр иностранных дел Латвии, выдвинутая на должность комиссара ЕС, на открытии Лейпцигской книжной ярмарки предостерегла от морального оправдания советского тоталитарного режима за его участие в победе над национал-социализмом. Обе ужасающие системы были "одинаково преступными", подчеркнула она.

Соломон Корн, вице-президент Центрального совета евреев, усмотрел в этом "невозможный" знак равенства между коммунистическим террором и преступлениями нацизма. Но его критика - это только полуправда. Он справедливо отметил, что Калниете представляет собственную нацию жертвой "антинародного" произвола, не упоминая о соучастии прибалтийских государств в уничтожении евреев нацистами.

Это свидетельствует о том, что западное суждение о национал-социалистической катастрофе, в котором Холокост стал символом "разрушения цивилизации" в Европе, вырабатывалось без участия сообщества, оказавшегося за железным занавесом.

В его же интерпретации истории центральное место занимают страдания собственной нации. Попытка отполировать до блеска национальную идентичность, пострадавшую от коммунистических зачисток, ведет к новой амнезии и новому толчку к поискам козла отпущения. Поэтому опасение Корна, что вместе с восточноевропейскими нациями в ЕС может вернуться несгибаемый антисемитизм, имеет под собой основания.

Тем не менее было бы неправильным ставить на одну доску латышского политика с ревизионистскими взглядами на западноевропейскую новейшую историю и людей типа Хайдера и Хоманна. Калниете огласила в Лейпциге законное требование жителей Восточной Европы, которые хотят участвовать в выработке общих исторических взглядов, чего они были лишены в течение пятидесяти лет. Горечь от того, что Западная Европа могла обустраиваться в благоденствии и свободе, тогда как Восточная Европа после "освобождения" была отдана во власть другой ужасной системе насилия, в один день не исчезнет.

Жители Восточной Европы хотят, чтобы Запад так же интенсивно занялся этой страницей истории европейской тоталитаризма, как и ужасами национал-социализма. Было бы неправильным вести речь о масштабах коммунистических преступлений, при этом постоянно опасаясь преуменьшить значение Холокоста. Слишком часто указания на исключительность преступлений нацизма использовались для того, чтобы принизить значение другого тоталитарного режима. Тот, кто против такого понимания Холокоста, подрывает не осознание исключительности уничтожения евреев как явления. Наоборот - только полная картина тоталитарного насилия над человеческим достоинством даст отчетливое понимание специфических черт этого страшного преступления.