Убийство Александра Литвиненко шокировало мир - и побудило Мартина Сикссмита, ранее работавшего в Москве в качестве корреспондента, начать опасную охоту на убийц. Как он рассказывает в нижеследующем отрывке из сенсационной книги о результатах своего расследования, след ведет к центру российской тайной полиции.

Это было в понедельник, в шесть вечера. Снежная буря совсем разбушевалась. Шагая вдоль ГУМа, викторианского универмага, который стоит лицом к Кремлю на противоположной стороны Красной площади, я видел не дальше, чем на десять футов впереди себя.

Во мгле проглянула кремлевская стена, сложенная из красного кирпича, и я мысленно перенесся в тот миг 20 лет назад, когда впервые здесь оказался. Тогда я был молодым репортером, сжимавшим в руке вожделенный пропуск на переломный горбачевский Съезд народных депутатов, где демократы схватились с коммунистическим динозаврами, и Россия, таким образом, впервые погрузилась в настоящие политические дебаты.

Теперь, в 2007 году, я поневоле задался вопросом: "А много ли изменилось с тех времен?". На Спасских воротах меня встретили примерно так же, как тогда: трое вооруженных часовых в форме и металлодетектор. Но часовые не преминули радушно мне улыбнуться.

В темноте маячила чья-то фигура. Меня окликнули по имени. Алексей оказался молодым и стройным мужчиной, который держался с жизнерадостной непринужденностью. Болтая между собой, мы вошли в длинное желтое здание, где размещается средоточие власти - Администрация президента.

Поднимаясь в лифте на четвертый этаж, я спросил Алексея, где он работает. Он смутился: "Вообще-то я работаю в ФСБ, но не волнуйтесь - я не шпион".

ФСБ - российская спецслужба, преемница советского КГБ. Именно в связи со смертью бывшего сотрудника ФСБ я пришел в Кремль.

Мне хотелось узнать, действительно ли президент Владимир Путин, самый могущественный из лидеров России после ухода из жизни Иосифа Сталина, своим приказом обрек Александра Литвиненко на мучительную смерть в лондонской больнице. Трудно себе представить, что всего пять месяцев назад мир ничего не слышал о "Саше" Литвиненко, мальчике из российской глуши, который сделал карьеру в спецслужбе, вызывающей в мире дрожь, затем обвинил российские власти в коррупции и убийствах, бежал в Лондон и завербовался на службу к заклятому врагу Москвы, прежде чем умереть в ноябре прошлого года при самых сенсационных обстоятельствах. По-видимому, он пал смертью мученика на тайной войне Кремля с его политическими противниками.

Благодаря тому, что я вращаюсь в кругах российской эмиграции в Лондоне, я хорошо знал, кто такой Литвиненко, и знал, что он тесно связан с видной фигурой среди изгнанников - Борисом Березовским.

По словам Марины, второй жены Литвиненко, Саша был человек эмоциональный, даже ребячливый, но он бывал и беспощадным. Даже его ближайшие друзья говорят, что его руки были наверняка обагрены кровью не одной жертвы. Но эти расправы он вершил, выполняя профессиональный долг. Литвиненко постоянно твердил, что всеми его поступками руководили честность и преданность.

В течение большей части своей карьеры он верно служил властям страны, кто бы ни сидел наверху: сначала коммунистам, потом реформаторам Бориса Ельцина, а потом жесткой автократии, которую ввел Путин. Когда-то он говорил, что берет пример с Путина, бывшего шпиона КГБ, поклонялся ему со страстью, едва ли не переходившей в любовь. Но затем с Литвиненко произошла метаморфоза, и он стал желчным, закоренелым врагом бывшего кумира.

Шесть лет Литвиненко, сидя в Лондоне, поносил Путина, обвиняя его во все более вопиющих преступлениях, в том числе в убийстве и педофилии. Он также обрушивал все более яростную критику на своих прежних коллег по ФСБ. Он был замешан в каких-то сомнительных сделках, попахивающих шантажом. Он истощил терпение Березовского и в конце концов с ним рассорился.

Подробности его смерти ныне известны всему свету. Британская полиция установила, что 1 ноября прошлого года в Лондоне кто-то уговорил его съесть пищу или выпить напиток, куда был подмешан полоний-210. Это вещество разрушило его внутренние органы прежде, чем врачам удалось установить причину смертельной болезни.

Существуют убедительные свидетельства того, что Андрей Луговой и Дмитрий Ковтун - бывшие сотрудники ФСБ, встречавшиеся в роковой день с Литвиненко, - оставили полониевый след по всему Западному Лондону. Но нет никаких доказательств того, что отравители - именно они. Не было у них и никаких очевидных личных мотивов для преднамеренного убийства Литвиненко.

Есть много лиц, действительно имевших причины расправиться с Литвиненко.

В конце концов чье-то терпение иссякло. Но у кого были и мотивы, и средства для осуществления убийства, которое, по сути, является первым в мировой истории актом международного ядерного терроризма? В поисках ответа нужно проанализировать социально-политические перемены, которые привели Путина к власти, а также конфликты в сфере бизнеса, тайные интересы и коррупцию в политических кругах - все, что разделило Россию на враждующие лагеря.

В этой войне обе стороны обвиняют друг друга в самых страшных преступлениях, иногда без малейших на то фактических оснований, видя "руку Путина" или "руку Березовского" за каждой бедой и злодейством. Люди, подобные Литвиненко, - это лишь пешки, которыми преспокойно жертвуют бессердечные гроссмейстеры.

Изучая прошлое Литвиненко, я был поражен событиями его жизни, тем, какому риску он себя подвергал и с какой беспечностью наживал себе врагов. В его прошлом обнаружилось столько потенциальных причин для убийства, что я подивился, как он вообще дожил до своих лет.

Литвиненко - сын военного. Будучи призван в армию, он служил в элитном подразделении, которое подчинялось КГБ, а позднее, на закате Советского Союза, был приглашен на работу в контрразведку КГБ. В середине 1990-х, когда Чечня боролась за независимость, он был отправлен туда в составе новых специальных сил ФСБ - так называемых "особистов". Он утверждал, что внезапно прозрел, когда молодой чеченский боевик сказал ему на допросе: "Я не один; весь наш класс пошел воевать, как только мы закончили школу. Мы просто почувствовали, что должны так поступить ради нашей родины".

Но о деятельности Литвиненко в Чечне рассказывают и не столь красивые истории. Его бывший командир в Чечне, подполковник ФСБ Александр Гусак, после отравления Литвиненко публично обвинил его в пытках, убийствах и трусости.

Несомненно, ФСБ совершило в Чечне много зверств, и некоторые из ближайших друзей Литвиненко признают, что он, один из наводивших ужас "особистов", наверняка был замешан в грязных делах.

Однако на объективность Гусака как свидетеля полагаться нельзя. Он напрямую причастен к истории, которая, в свою очередь, непосредственно связана с убийством Литвиненко.

После Чечни Литвиненко пригласили в новый орган - УРПО, Управление по разработке и пресечению деятельности преступных объединений, учрежденный для ликвидации криминальных авторитетов, которые грабили Россию.

Проводя операции в Чечне, ФСБ редко считалось с вопросами законности и прав человека. Теперь тот же самый "беспредел" (беззаконие в рамках государственных структур) должен был разбушеваться в Москве. Позднее Литвиненко назвал УРПО "управлением внесудебных расправ".

Друг Литвиненко, кинорежиссер Андрей Некрасов, рассказал мне: "Эта группа, говоря по совести, состояла из людей, которые, по мнению руководства, были способны осуществлять весьма жесткие операции... и всегда держать язык за зубами".

Тогдашний глава ФСБ Николай Ковалев утверждает: "Литвиненко и компания поддерживали создание так называемых "Бригад белой смерти" - попросту говоря, отрядов киллеров. Их аргумент был таков - законными средствами в России невозможно бороться с организованной преступностью, а значит, надо применять незаконные. То есть убивать..."

На исходе 1997 года УРПО возглавил полковник ФСБ Евгений Хохольков, находившийся в разработке у Литвиненко по следствию о бандах наркоторговцев. Несмотря на существование компрометирующей его видеозаписи, Хохольков усидел на своем месте. Эта история посеяла в душе Литвиненко разочарование.

Сомнения окрепли, когда Литвиненко приказали подстеречь и избить Михаила Трепашкина, подполковника ФСБ, который проверял версию о том, что высокопоставленные офицеры спецслужб замешаны в тяжких преступлениях.

Трепашкин, человек хрупкого сложения, был не в силах защищаться. Он упросил Литвиненко дать ему шанс - выслушать, что он разузнал о коррупции в ФСБ. По словам Марины Литвиненко, Трепашкин убедил ее мужа, что ситуация в ФСБ зашла очень далеко и что кто-то наконец должен этому воспротивиться.

Возможность что-то сделать вскоре представилась. 27 декабря 1997 года, если верить Литвиненко, его и еще четырех сотрудников УРПО вызвали к Хохолькову и велели им убить Березовского.

Письменного приказа они не получили. Очевидно, тут действовал отлаженный механизм, направленный на то, чтобы позднее ни в чем не сознаваться: подобные решения принимались при беседах по душам, сидя на диване за закрытыми дверями. Никаких протоколов, никаких "бумажных следов". Это обстоятельство чрезвычайно важно для понимания, как принималось решение об убийстве самого Литвиненко почти десять лет спустя.

В 1997 году Березовский был, вероятно, самым могущественным человеком в России. Он и другие миллиардеры посткоммунистической эпохи спасли Ельцина от поражения на президентских выборах 1996 года, оказав ему неограниченную финансовую поддержку и мобилизовав СМИ в его пользу. В награду Ельцин передал им ключи от российской экономики, распродав за гроши на аукционах государственные предприятия.

Березовский был в числе прочего и медиамагнатом, однако по-настоящему его интересовала власть. Он оказывал такое влияние на слабохарактерного и вечно пьяного президента, что широко считалось, что именно Березовский принимает решения за Ельцина. К тому времени, как Литвиненко приказали его убить, все знали, что с Березовским шутки плохи.

Вдобавок Литвиненко хорошо знал Березовского лично. В 1994 году он расследовал покушение на приобретавшего все большую силу магната (его пытались взорвать), и они подружились. Узы дружбы окрепли, когда, по словам Березовского, Литвиненко не позволил московской милиции оклеветать его, ложно обвинив в убийстве известного телеведущего: "Александр буквально спас мне жизнь, в этом нет сомнений".

Два месяца Литвиненко и его товарищи, соблюдая всю возможную осторожность, разбирались, кто стоит за идеей покушения, разговаривали с информаторами и знакомыми, пытались выяснить, являются ли сами заказчики покушения влиятельными людьми и что разумнее сделать - выполнить приказ или увильнуть. Они знали: любая оплошность может положить конец их карьере и, вполне возможно, жизни.

Придя к выводу, что руководство ФСБ не знает о приказе убить Березовского, они доложили обо всем директору - и тем лишь навредили себе. Хохольков все отрицал, и деятельность Литвиненко и его друзей начали расследовать.

Тогда пятеро тайно встретились и решили попросить защиты у самой жертвы планируемого покушения. Березовский мог стать весьма могущественным покровителем для группы офицеров ФСБ, имеющих карьерные амбиции. Литвиненко все рассказал Березовскому.

"Поначалу я подумал, что это шутка", - говорит Березовский. Но он увидел в этой истории потенциальную зацепку для того, чтобы захватить контроль над ФСБ.

Он попросил Литвиненко привести к нему остальных четверых, чтобы они дали показания перед видеокамерой. Пришли только трое. На видеозаписи один из них цитирует полученный приказ: "Он нам сказал: - Если будет приказ убрать кое-кого - извините, убить, он сказал "убить" - вы можете это устроить?"

Березовский: "Меня убить?". Агент: - "Да, конечно, вас". Офицер ФСБ, позднее опознанный как Александр Гусак, также описывает на этой записи свое свидание лицом к лицу с Хохольковым, где Гусака спросили, согласится ли он убить Березовского. "Я ответил, что если это будет должным образом санкционировано и на приказе будут нужные печати, то есть печать прокуратуры и печать нашей собственной организации, и если у меня будут необходимые материалы в поддержку этого решения, я буду готов убить Березовского и любого другого человека".

Березовский отнес видеозапись с этими разоблачениями восходящей звезде Кремля - Владимиру Путину, в то время помощнику президента. (Точнее, Путин в то время был заместителем руководителя Администрации Президента РФ. - Прим. перев.) Березовский считал его реформатором и другом. Они регулярно ходили друг к другу в гости и даже вместе ездили отдыхать - катались на лыжах.

Вначале план вроде бы сработал. Путин возглавил ФСБ, а ненавистный Хохольков был переведен на другую работу. Литвиненко полагал, что после этой чистки ему уготована важная роль в новом ФСБ под началом его кумира Путина.

Березовский помог Путину получить это назначение и теперь надеялся, что он ответит услугой на услугу, раздав все важные должности его людям. Если все пойдет по плану, в грядущих битвах за право стать преемником Ельцина ФСБ станет для Березовского верным вассалом.

Однако надежды Березовского не оправдались. Путин счел, что личная польза гораздо важнее, чем долг благодарности. Лагерь Березовского был для Путина лишь одной из враждующих между собой кремлевских фракций, которые он критически оценивал, выбирая ту, которая лучше всего отвечает его собственным интересам.

Чтобы оказать на Путина давление, Березовский приказал Литвиненко и его коллегам организовать пресс-конференцию и прилюдно, по телевидению, поведать о заговоре с целью его убийства. Когда некоторые из них оторопело запротестовали - неслыханное дело, чтобы фсбэшники выносили сор из избы! - Березовский заявил, что назад для них дороги нет - они уже и так глубоко увязли.

Накануне пресс-конференции Березовский собрал их в сером особняке, который когда-то принадлежал дворянскому роду Смирновых. Там, в принадлежащем Березовскому клубе "Логоваз Салон" - изысканно отделанном зале с позолотой на стенах и гигантским аквариумом, им подали выпить, а затем отрепетировали с ними их публичные заявления.

На следующий день, перед телекамерами, Литвиненко обвинил свое начальство в вымогательстве, похищениях людей и убийствах, а также, явно обращаясь к Путину, призвал ФСБ к самоочищению.

Литвиненко представился, но пять других участников пресс-конференции были не столь отважны: один скрыл лицо за лыжной маской, остальные прятались за темными очками. Полагаю, что мне удалось выяснить их имена, которые будут со зловещей регулярностью всплывать как в дальнейшей жизни Литвиненко, так и в расследовании его гибели.

Среди них были Гусак, позднее объявивший Литвиненко военным преступником, совершавшим злодеяния в Чечне; полковник Виктор Шебалин - на пресс-конференции он сидел рядом с Литвиненко, всячески подчеркивая своим поведением, что является его другом и сторонником; и майор Андрей Понькин - только он, кроме Литвиненко, высказывался на пресс-конференции. Понькин утверждал, в частности, что он и остальные получили указания убить диссидента, экс-сотрудника ФСБ Михаила Трепашкина.

Вместо того чтобы принять намек к сведению и помочь Березовскому, Путин пришел в негодование. Сотрудников, забивших тревогу, вызвали в ФСБ для допроса. Одним пригрозили, других постарались по-хорошему уговорить и задобрить. Им четко разъяснили, что они опозорили свою родину и организацию. Им предложили выбирать: сесть в тюрьму или раскаяться и согласиться действовать против "предателей", которые совратили их с пути истинного.

Сведения о том, кто именно из товарищей Литвиненко поддался на эти увещевания, - ключевая информация для всякого, кто пытается разобраться в событиях, которые привели к его смерти.

Марина Литвиненко заявляет, что Шебалин с самого начала работал на ФСБ в качестве "провокатора". Друг Литвиненко, историк Юрий Фельштинский, полагает, что и Шебалин, и Понькин, и Гусак внесли свой вклад в ту войну, которую Путин позднее объявил Березовскому и Литвиненко.

С того дня они имели все резоны для того, чтобы заставить замолчать этого докучливого Литвиненко, который, по их собственным утверждениям, обманом заставил их рискнуть жизнью и карьерой.

Темп событий ускорился. Путин взошел на вершину политической пирамиды в Кремле, а звезда Березовского закатилась. Его назначили на должность из разряда синекур, которая мешала ему появляться в Москве, а в марте 1999 года окончательно сместили. Через несколько дней Литвиненко был арестован по сфабрикованному обвинению в мелких преступлениях.

Фельштинский утверждает, что в ФСБ Литвиненко постарались склонить к той же сделке, которую, по-видимому, заключили с начальством его бывшие товарищи. "Когда он отказался (...), фээсбэшники ему сказали: "Послушай, теперь ты узнаешь, чем дело кончится. Дело кончится тем, что тебя убьют или посадят в тюрьму и уже в тюрьме убьют. Ты знаешь нашу организацию: другого выхода для нас нет. Тебя убьют".

Литвиненко предъявили обвинения в избиении человека, задержанного по подозрению в терроризме. Для опытных сотрудников ФСБ это обвинение звучало смехотворно: мало кто из них может припомнить случай, когда бы подозреваемых в террористической деятельности не избивали.

Обвинение предъявило суду размытую видеозапись сцены, где светловолосый офицер КГБ бьет кулаком по лицу арестованного, сидящего на корточках. Офицер в фуражке. Я лично не узнал бы в нем Сашу Литвиненко. Однако он окружен людьми, похожими на агентов УРПО.

Двое сослуживцев Литвиненко опознали эту запись и поняли, что человек в кадре - не Литвиненко. Они нашли видеокассету с оригиналом записи. Другие записи на кассете доказывали невиновность Литвиненко.

По словам отца Литвиненко Вальтера, они собирались предъявить эту кассету в суде в качестве вещественного доказательства, но Литвиненко, находившемуся в камере, пригрозили. "Фээсбэшники пришли к нему и сказали: "У тебя есть сын. Если ты передашь эту кассету суду, тебе придется сильно опасаться за своего сына".

Даже в отсутствие кассеты судья военного трибунала закрыл дело. Но тут в зал суда ворвались отборные спецназовцы - российский аналог САС - и представитель военной прокуратуры объявил о предъявлении новых обвинений. После вторичного оправдания Литвиненко было назначено третье судебное разбирательство, и его преследования продолжались.

Следователи ФСБ предостерегали Литвиненко: "Если тебя и на этот раз признают невиновным, мы уже не с тобой будем разговаривать - мы разберемся с твоей женой и ребенком. Неужели ты думаешь, что ускользнешь? Ты предатель нашей организации. От кары тебе не уйти".

Его друг Фельштинский неофициально связался с неким генералом ФСБ и спросил, нельзя ли как-то договориться, чтобы Литвиненко и его семье позволили тихо уехать за границу. Генерал ответил: "Я вам как на духу говорю: этот человек не может покинуть Россию живым. А если я его еще раз увижу, то лично убью его голыми руками".

Тогда-то, рассказывает Марина Литвиненко, Саша и решил бежать из страны по примеру Березовского. Пока развертывалась его личная драма, Ельцин ушел в отставку и президентом стал Путин.

Семь лет спустя, на самом конце одного из широких кремлевских коридоров Алексей провел меня через приемную в просторный кабинет Дмитрия Пескова, пресс-секретаря Путина.

Песков - подвижный человек лет сорока с лишним, профессиональный дипломат, пользующийся у президента доверием. За чашкой горячего грузинского чая я попытался осторожно выяснить, действительно ли его начальник мог быть замешан в отравлении Литвиненко, как уверяют друзья погибшего, или эти обвинения - лишь домыслы врагов Путина в России и за границей.

Песков - вдумчивый, с утонченными манерами - совершенно не похож на тех хамоватых и неуступчивых советских чиновников, с которыми я встречался в прежние времена. Он производит впечатление весьма разумного человека, который искренне любит свою страну и верит в президента. Он знает Путина близко - ежедневно с ним работает - и воспринимает обвинения против него как личную обиду.

Я заранее знал, что Песков досконально обсуждал с Путиным дело Литвиненко и советовал ему держаться спокойно и сдержанно перед лицом того, что президент счел несправедливым афронтом против себя.

"Вы же понимаете, я никогда не буду рассказывать об этом (своих рекомендациях) публично, - сказал мне Песков. - Тем не менее, вот вам очевидный факт: президент нашел необходимым выразить свои соболезнования семье Литвиненко. Он признал, что это трагедия - человека не стало - но никогда не пытался завуалировать, скрыть тот факт, что к мистеру Литвиненко нежной любви не питал. В нашей стране вы найдете мало людей - в том числе, кстати, первую жену Литвиненко и двух их детей - которые хорошо относятся к Литвиненко или гордятся им. В нашей стране такого нет".

Странно себя чувствуешь, когда сидишь в Кремле и обсуждаешь эмоции самого могущественного в России человека. Стали бы предыдущие обитатели этих кабинетов говорить с иностранцем так откровенно?

Я спросил, как воспринимает Путин обвинения, выдвинутые против него лично, каково это - быть обвиненным в убийстве. Песков ответил, что не станет обсуждать такие вещи публично, но позднее я побеседовал с другим источником из близкого окружения Путина, который смог пролить свет на его чувства.

"Президент этим сильно удручен, - сказал он мне. - Его удручают эти обвинения, выдвинутые против него лично. Он просто не может поверить, что люди говорят такие вещи о нем как о человеке. Он страшно разгневан тем, что английская пресса называет его убийцей - и он больше не соглашается говорить на эту тему".

Я спросил, почему же, раз так обстоят дела, Путин воздерживается от проявлений негодования и обиды. Источник ответил: "Президенту не нравится обсуждать свои чувства на публике".

Даже если Путин лично не отдавал приказа убить Литвиненко, это все же могла быть "самодеятельность" со стороны российских спецслужб. Я спросил Пескова, распорядился ли президент провести расследование, дабы удостовериться, не причастно ли к этому ФСБ.

"Послушайте, я не в курсе, - ответил он. - Я говорю с вами начистоту. Вопрос вовсе не в том, насколько Путин уверен, что ФСБ не могла быть причастна к этому делу. Нам в принципе трудно себе представить, что допустимо думать, будто такое возможно. Для нас эта версия просто невероятна. Нет ни малейшей вероятности, нет даже гипотетической вероятности того, что наши спецслужбы в этом замешаны".

Вплоть до этого момента я верил словам Пескова. На основе фактов я был близок к выводу, что сам Путин к убийству непричастен. Но из данного заявления Пескова вытекало нечто иное: Песков не мог предъявить доказательств, опровергающих возможность проведения несанкционированной операции, а также подтвердить, что Москва вообще пыталась расследовать версию о факте такой операции.

На мои настойчивые расспросы Песков ответил: "По этому вопросу наша прокуратура начала собственное расследование", - и я уяснил, куда мне теперь следует направиться.

Генеральная прокуратура Российской Федерации находится в здании с небольшой, безликой деревянной дверью на улице Большая Дмитровка, что неподалеку от Большого Театра. Прокуратура - могущественное учреждение, курирующее деятельность милиции, следственных управлений и государственных обвинителей в суде. Лучшие работники Скотланд-Ярда побывали здесь за две недели до меня, стараясь напасть на след убийц Литвиненко.

Как и в Кремле, меня приняли тепло и радушно. Двое молодых следователей, Саша и Коля, проводили меня наверх в уютный, жарко натопленный кабинет на третьем этаже. Привлекательная женщина лет 35 представилась как Марина Гриднева, старший юрисконсульт и глава отдела по связям с прессой. Она представила мне другого следователя. На столе появился чайник и большой пирог с абрикосовым вареньем - домашний, как пояснила Марина. Я выпил чашечку необычного ароматного чая и съел два куска пирога.

Меня старались очаровать, но, похоже, вполне искренне, и все рассмеялись, когда я сказал, что в Скотланд-Ярде журналист не удостоился бы такого приема. Но гостеприимство гостеприимством, а ответов я не получил: на все мои вопросы мне непоколебимо отвечали: "Это касается текущего расследования, и мы не имеем права давать комментарии".

Прошло 20 минут, а дело так и не стронулось с мертвой точки. Я решил задать слегка провокационный вопрос. - А что вы скажете о новых законах от июля 2006 года? Один из них разрешает президенту задействовать российские спецслужбы для ликвидации "экстремистов" в России и на территории зарубежных стран. А другой дает термину "экстремизм" расширительное толкование - под него подпадает любой, кто "клеветнически критикует российские власти" (причастен к "публичной клевете в отношении лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением". - Прим. перев.). По-моему, это вполне недвусмысленное разрешение отправляться за пределы страны и убивать людей типа Литвиненко, верно?" - поинтересовался я.

Следователи попросили у меня минуту на размышление. Начали искать в компьютере какие-то файлы, позвонили кому-то по телефону и попросили принести документы. Судя по моей диктофонной записи, создалась атмосфера легкой паники. Звучит голос Марины, которая просит меня выпить еще чаю и съесть еще пирога, пока они наводят справки. Затем, после длительной паузы, они дают объяснение: за принятием этих законов не стоит никакого дурного умысла. Это была реакция на похищение и убийство пяти российских дипломатов в Ираке.

Возникло ощущение, что я в тупике. Дуэт из прокуратуры мило и учтиво отказывает мне в информации. Ответов я не получу. Я сказал: "Хорошо, большое спасибо", - и они явно решили, что интервью закончено, заулыбались - и вдруг разговорились. К счастью, я еще не выключил диктофон, и он зафиксировал следующее.

"Послушайте, Мартин, вы действительно думаете, что мы не поленимся устранить такого пустого человека, как Литвиненко? Человека, который уехал за границу бог весть когда? Который не нес для нас никакой угрозы и не знал никаких тайн, которые мог бы разгласить? Он вовсе не был важной шишкой. Он не был посвящен ни в какие тайны, не было резона для его ликвидации. Неужели вы думаете, что мы организовали бы спецоперацию, чтобы от него избавиться, с помощью астрономически дорогого полония? Что мы выкинули бы на него столько денег? О господи, да мы могли бы на эти деньги повысить нашим старикам пенсии. Если бы нам понадобилось убрать Литвиненко, мы сделали бы это давным-давно".

Я поблагодарил их и выключил диктофон. Это было самое близкое к признанию, что такие операции все-таки имеют место. А если они имеют место, то, возможно, кто-то по своим собственным причинам решил, что Литвиненко стоит затрат на дозу полония?

Чем больше я выяснял, тем больше убеждался в том, что Литвиненко отравила группа людей, не подчиняющаяся Кремлю, но тесно связанная с российскими спецслужбами.

Я чувствовал: это группа, которая имела свои собственные резоны для устранения Литвиненко, группа, которая в оправдание убийства могла сослаться на интересы ФСБ - интересы, которые хотя бы в некоторой мере обеспечат ей неприкосновенность, если Кремль узнает о содеянном.

Но как найти этих людей? Сидя в своем номере в московской гостинице и глядя на недопитую бутылку водки, стоявшую передо мной на столе, я поднял телефонную трубку...

Отрывок из книги Мартина Сикссмита "Досье на Литвиненко" ("The Litvinenko File"), которую завтра выпускает издательство Macmillan.