Во время суда над участником захвата школы армию подвергают критике

Когда Залина Музаева впервые пришла в суд, она бросала в единственного террориста, которого судили за прошлогодний захват школы номер один, свои туфли, кошелек, ключи от дома. Ее удерживали конвоиры.

Но за последние три месяца, в которые Нурпаши Кулаев бормотал свои показания из клетки обвиняемого, Музаева начала сомневаться в официальной версии событий. Хотя во время теракта погибла ее дочь, источник ненависти стал иссякать.

Прошел почти год после теракта, унесшего более 330 жизней, но у уцелевших и родственников погибших до сих пор нет ответа на главный вопрос: кто убил больше людей - террористы или правительственные войска?

Федеральное расследование не приходит ни к какому заключению, и граждане объединились, чтобы начать собственное расследование. Комитет матерей Беслана, изначально созданный как группа взаимопомощи скорбящих родителей, превратился в политическую организацию. Ее члены бродят по развалинам школы в поисках улик. Другие граждане сделали сайт, на котором рассказывают о суде.

Местные политики создали собственную комиссию по расследованию. На 12-футовом столе в кабинете ее председателя Станислава Кесаева во Владикавказе громоздятся материалы для доклада, который он надеется опубликовать к концу лета. "Мы дадим свой ответ, не обязательно тот же, что и они", - говорит он.

Со времен царизма россияне демонстрируют недоверие к власти. Бесланский процесс порождает не уверенность в торжестве справедливости, а недоверие. Музаева теперь надеется, что обвиняемый поможет ей узнать правду. "Я могу его только пожалеть, - говорит она. - Он не единственный, кто в ответе за то, что произошло".

В сентябре прошлого года исламские террористы на протяжении трех дней удерживали в заложниках 1,2 тыс. человек - главным образом родителей и детей, собравшихся в школе в первый день занятий, - загнав их в спортзал. Они развесили в помещении взрывные устройства, требуя от России прекращения войны в Чечне. На третий день напряженное противостояние завершилось хаосом. Устройства, висевшие над головами заложников, каким-то образом взорвались. Суть спора в том, почему это произошло. Власти утверждают, что их привели в действие террористы. Местные жители говорят, что действия армии привели к взрывам.

Все остальное бесспорно: дети и взрослые пытались убежать, а террористы стреляли им в спину. Российские войска и вооруженные жители пошли на штурм. Во время схватки крыша спортзала загорелась и обрушилась, при пожаре погибли раненые. Из спортзала вынесли более 200 тел.

Это был самый кровавый теракт в России, напоминание о цене войны против чеченских сепаратистов. Президент Владимир Путин предупредил, что России грозит опасность, пообещал отдать виновных в руки правосудия и свернул демократические институции.

Три года назад, когда российские войска штурмовали московский театр, захваченный чеченскими террористами, и убили 128 заложников, проигнорировал призывы провести расследование. На этот раз Путин неохотно создал комиссию. Ее председатель Александр Торшин обещает не приукрашенный доклад, но признает, что его возможности ограничены. "Нет смысла скрывать, что к власти относятся с недоверием, - заявил он в мае российскому еженедельнику "Профиль". - Мы сделали работу, за которую нас никто не поблагодарит".

По данным недавнего опроса, проведенного российским Фондом "Общественное мнение", только 15% россиян считают, что комиссия расскажет правду о событиях в Беслане. 19% полагают, что комиссия докопается до истины, но умолчит о ней. Остальные думают, что комиссия не найдет ответов. Комиссия, деятельность которой засекречена, уже несколько раз откладывала публикацию доклада.

"Нас все время просят верить, но кому и в чем? Правительству?" - сказала Сусанна Дудиева, возглавляющая Комитет матерей Беслана.

Члены комитета ежедневно собираются в парикмахерской, в двух кварталах от сгоревшей школы. Два раза в неделю, когда проходят судебные заседания, автобус везет их во Владикавказ, который находится в 20 минутах езды. Комитет собрал фотоальбом жертв и планирует поставить памятники на месте событий.

Комитет поддерживал людей, когда они опознавали и хоронили погибших на городском кладбище. Дудиева говорит, что некоторые семьи не уверены в том, что похоронили своих детей, так как многие обгорели до неузнаваемости. Последние фрагменты неопознанных тел криминалистическая лаборатория вернула в июне, и семьи сразу похоронили их.

Кулаев, которому, помимо других обвинений, предъявлены обвинения в убийстве и терроризме, признает, что участвовал в захвате заложников. Но строитель из соседнего региона говорит, что его принудили к этому террористы, и он ни в кого не стрелял.

Сегодня многие родственники жертв требуют отдать под суд российских чиновников. Некоторые во время судебных заседаний дают обвиняемому деньги и выражают ему поддержку за то, что он помогает восстановить картину событий.

Одна из матерей заявила суду, что она и другие матери будут ходатайствовать о помиловании Кулаева, если ему вынесут обвинительный приговор. Прокурор Мария Семисынова отреагировала резко: "Безнравственно говорить о прощении того, кто убил детей и захватил школу, - заявила она после заседания российским журналистам. - Родственники жертв, в своей боли и скорби, теряют контроль над собой".

Прокуратура утверждает, что кровопролитие могло начаться, когда растяжки, на которых держались взрывные устройства, ослабли из-за жары. Граждане, собирающие обрывочные намеки и улики, пришли к другим выводам. Члены комитета матерей говорят, что они нашли гильзы от танковых снарядов, и уверены, что ими стреляли, когда заложники еще находились в здании. Власти утверждают, что танки начали обстрел ночью, когда в здании уже никого не было.

Члены комитета нашли также использованные обоймы от оружия "Шмель", создающего горючий туман, который вызывает взрыв. В результате возникло подозрение, что пожар стал результатом действий спецназа.

Когда жители предъявили свои находки, власти признали, что оружие применялось, но заявили, что оно не могло вызвать пожар. В ходе следственного эксперимента из него стреляли по деревянному строению, чтобы доказать свою правоту. Строение было уничтожено, но не загорелось, заявила прокуратура одной из российских газет.

По мнению уцелевших, взрывные устройства привели в действие российские снайперы. Одна из свидетельниц на прошлой неделе заявила в суде, что видела, как террорист, у которого был пульт управления, упал. Вскоре устройства начали взрываться.

Офицер российской армии Олег Акулов, который давал показания на прошлой неделе, не сочувствует обвиняемому. Он рассказал, что его пехотное подразделение находилось примерно в 200 ярдах от школы. С крыши школы по ним стреляли снайперы. Армии был дан строжайший приказ не открывать ответный огонь. На третий день они услышали взрывы и увидели бегущих детей.

Акулов дважды прерывался, так как не мог сдержать слезы. "Сначала был мальчик, они стреляли ему в спину, - заявил Акулов. - Потом девочка. А потом мы уже не могли сдерживаться и побежали" к школе.

Десять спецназовцев, работавших с ним, погибли, несколько были ранены. Акулов потерял сознание после взрыва гранаты. Он заявил, что не видел обстрела школы из танков и огнеметов.

"Они смотрят на меня как на монстра, - заявил Акулов у здания суда после дачи показаний. - Они хотели бы посадить меня в клетку рядом с террористом".