Если тупик в СБ ООН по вопросу об окончательном статусе Косово сигнализирует о какой-либо тенденции в будущем, то она такова: Россия в конце концов избавилась от долговременного ощущения, что она обязана сотрудничать с США для выработки глобальной программы.

Один из аспектов наследия, которое Владимир Путин оставляет своему преемнику, - это изменившееся положение России в мире. Москва больше не заинтересована во внесении незначительных поправок в политику, которую формирует преимущественно Вашингтон. И главным выгодоприобретателем от этой смены убеждений может стать Иран.

Поскольку новые данные, представленные в декабре в докладе Национальной разведки США, устранили необходимость военного варианта борьбы с ядерными амбициями Ирана, администрация Буша сместила акцент в сторону дипломатического и экономического давления на непокорную теократию. Предполагается, что расширяющийся набор резолюций СБ ООН заставит Иран приостановить обогащение урана - важнейший аспект его ядерной программы. То, что главной платформой выстраивания отношений с Ираном выбран СБ ООН, на удивление устраивает и Москву, и Тегеран.

Несмотря на заверения Вашингтона, что осуждение со стороны Совета Безопасности отражает международную солидарность в отношении Тегерана, исламская республика сумела подстроиться под процесс ООН. Сначала Иран был обеспокоен иракским прецедентом, когда на протяжении 1990-х США с помощью ООН изолировали Ирак и карали его санкциями, а затем использовали неповиновение Багдада как основу для военного вмешательства. Иран отчаянно пытался предотвратить передачу своего ядерного досье в ООН и даже приостанавливал программу в период 2003-2005 годов для предотвращения развития событий по иракскому варианту.

Более того, согласие России на американские требования создало трения в российско-иранских отношениях, что заставило некоторых прийти к выводу, что Путин готов пожертвовать стратегическими и экономическими связями между двумя странами.

На деле Россия разделяет одну принципиальную тревогу США: у Москвы нет желания, чтобы в распоряжении Ирана было ядерное оружие. Проблема в том, что Россия дает термину "ядерная программа" более узкое определение, чем США, которые считают ядерной программой всю ядерную инфраструктуру. Так что Россия без труда поддерживает меры ООН, нацеленные на отдельную иранскую программу - производство боеголовок, а это направление, по данным Национальной разведки, не функционирует с 2003 года. В то же время Россия предпринимает шаги с целью стать ближневосточной силой, независимой от Запада, и посему она не может позволить себе противодействовать Ирану.

Тегеран оценил умную стратегию Москвы, которая поддерживает размытые резолюции ООН, в то же время углубляя отношения с Ираном. С одной стороны, российские дипломаты ведут активные переговоры с американскими коллегами по третьей резолюции ООН против Ирана. С другой - Москва готова поставлять топливо для иранского легководного ядерного реактора в Бушере.

Непоследовательность предоставления важных ядерных ресурсов стране, которая активно подвергается санкциям за ядерные нарушения, не укрылась от клерикальной элиты Ирана. Такая же схема работает и в других сферах - российское недовольство ядерной деятельностью Ирана не помешало Москве подписать дополнительные коммерческие контракты с Ираном.

Российскими шагами управляют мощные экономические мотивы: Москва и Тегеран вместе контролируют около 20% мировых нефтяных резервов и почти половину газовых запасов мира. Более того, кроме проектов в области атомной энергетики, иранский нефтегазовый сектор предлагает много возможностей российским фирмам, ищущим новые области для инвестиций. Если России удастся сохранять иранскую энергию непривлекательной для европейских потребителей, и продолжать финансировать проекты, которые сделают все более голодные Юго-Восточную Азию и Китай еще зависимее от Ирана, это пойдет на пользу нескольким российским целям.

Однако сведение отношений к экономическим импульсам маскирует столь же привлекательный стратегический мотив улучшения связей между Москвой и Тегераном. Несмотря на нехорошую репутацию на Западе, Иран вел себя ответственно в отношениях с мусульманскими республиками и населением Центральной Азии. США могут считать Иран революционной силой, намеренной подорвать региональный порядок. Однако для России Иран в значительной степени олицетворяет статус-кво и сотрудничество с этим государством необходимо для стабильности на Ближнем Востоке и распространения российского влияния в регионе. Стратегический альянс между двумя странами лишь укрепляет экономические интересы.

Администрация Буша, которая приложила так много усилий для восстановления связей с Европой, так и не смогла ликвидировать пропасть в отношениях с Российской Федерацией. Москва не смогла остановить США в вопросах Косово и Ирака, и теперь позиция Москвы по Ирану демонстрирует возвращение России как крупного игрока. Тегеран, со своей стороны, научился ценить московскую стратегию ублажения США поверхностными жестами и одновременного расширения отношений с Ираном. В последующие месяцы будут звучать пустые российские и американские обещания сотрудничества в области противодействия продолжающимся ядерным нарушениям Ирана. Однако стратегический пейзаж изменился. И это не сулит ничего хорошего попыткам Америки обуздать Иран.

Рэй Такейх, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям, автор книги "Тайный Иран: парадокс и власть в Исламской республике". Николас Гвоздев - редактор The National Interest