Дети из морского кочевого народа моки имеют дар: они способны отлично видеть под водой. Даже в подводных очках большинство людей лишь расплывчато воспринимает загадочный подводный мир. Шведская исследовательница попыталась разрешить загадку детей с "волшебными" глазами.

Чтобы понять, чем именно занимается Анна Жислен, нужно из ее лаборатории в шведском городе Лунд перенестись в Таиланд, на один из бесчисленных пляжей в этом примечательном уголке Азии. Например, на остров под названием Му Ко Сурин. В 100 км к югу находится Патонг, один из солнечных "центров развлечений" Таиланда, такой же знаменитый, как Паттая, своими дешевыми девочками, трансвеститами и бесшабашными европейцами.

Быстрой лодке нужно добрых полтора часа, чтобы добраться до острова Му Ко Сурин. Здесь можно увидеть другую, красивую, сторону Таиланда. Джунгли подходят прямо к воде, обезьяны носятся между палатками лагеря, рейнджеры следят здесь, в национальном парке, за тем, чтобы люди не сорили и не разрушали жилища раков-отшельников. Кто ведет себя неподобающим образом, отправляется домой.

Их не более 200 на пляже длиной 200 метров, который выделил им национальный парк. "Морские цыгане", полукочевники с темной кожей и черными волосами со светло-рыжими прядями. У берега на столбах, подобно длинноногим насекомым, стоят примерно 20 бамбуковых хижин, некоторые находятся прямо в воде. Сзади шумит лет, горит вечный огонь, в котором сжигается все подряд, ведь ничего не должно попасть в море. На краю этого поселения нагромождены камни, слева опорожняются мужчины, справа - женщины. Дети справляют нужду там, где им вздумается.

Некогда моки на своих лодках бороздили Андаманское море вплоть до Бирмы, вверх и вниз, до Пхукета и далее, до Таиландского залива. Их жизнь была постоянным путешествием. Две, три семьи делили между собой котел и дары моря: рыбу, ракушки, морские огурцы.

Лишь ежегодный муссон заставлял их идти в Сурин и строить хижины, убежища от дождя и ветра, после чего они снова отправлялись в путь на долгие месяцы.Сейчас их море поделили между собой разные государства, гражданами которых им быть нельзя. Их оттесняют на пляжи, такой, как этот, и снова прогоняют, когда хотят. Лес захватил их лодки, над досками бурно растет трава. "Нам отсюда больше не уехать, - говорит старейшина Салама. - Нам не разрешают рубить лес, чтобы построить новые лодки".

Несколько лет назад одна ученая шведка плавала с ними за кораллами. Где еще, как не на примере этих "двуногих амфибий", лучше всего прояснить то, что составляло научный интерес исследовательницы: рефлексы, работающие при нырянии, которые заставляют в воде сердце биться реже, замедляют дыхание, направляют дополнительную кровь в важнейшие органы, чтобы обеспечивать их большим количеством кислорода.

Дети развлекались, все время ныряли, вытаскивали со дна камушки. Она не хотела показаться неблагодарной и не выкидывала ничего. Лишь вернувшись на сушу, она заметила, какие это были за камушки: крошечные раковины, улитки цвета морского дна. Как же дети невооруженным взглядом могли видеть то, что ей даже в очках представлялось как расплывчатое нечто? Так Анна Жислен нашла тему для своей диссертации.

Лодка причаливает к берегу, ранее утро, мужчина и женщина выносят на берег сеть, высыпают содержимое. Первый улов. Из хижин выбегают женщины, берут рыбу, каждая не более пригоршни. Мужчины садятся в лодки: охранники парка во время туристического сезона дают им работу - возить туристов вокруг острова, а также собирать за ними мусор.

"Сейчас мы не уже не так часто отправляемся в море, - говорит Салама, - собирать раковины запрещено, ловить рыбу тоже. Мой сын поехал на материк работать".

Боятся они только акул и больших волн, говорит он. Не тех, которые в море, а тех, которые у берега. Волны сбивают детей, иногда они появляются ниоткуда, а кто будет постоянно следить за детьми, когда те резвятся на мелководье? Они ведь постоянно там или у рифов, от восхода до заката.

Наш человеческий глаз гибко функционирует лишь на воздухе. Под водой роговица и стекловидное тело теряют свою преломляющую силу, и четкость изображения приходится обеспечивать лишь хрусталику. Но того, что он передает на сетчатку, недостаточно, под водой человек теряет две трети своей зрительной способности.

Сначала Жислен решила выяснить, насколько хорошо в самом деле дети видят под водой. Различие должно было показать сравнение с детьми европейских туристов. Она привлекла 6 молодых моков и 28 детей туристов. Остроту зрения в ходе эксперимента она измеряла при помощи дисков, на которые нанесены либо поперечные, либо продольные полоски. Голова при помощи стойки фиксировалась в воде на расстоянии 50 см от дисков. На каждом новом диске были нанесены все более тонкие, расположенные все ближе друг к другу линии. Дети должны были определить направление линий, вертикальное или горизонтальное. Выяснилось, что дети народа моки видели под водой почти в три раза лучше, чем дети европейцев.

Рыбы обладают чрезвычайно круглым хрусталиками, который компенсируют недостаток преломляющих свойств. Полезна в этом отношении и более плоская роговица, как у водоплавающих птиц. У тюленей за роговицей даже есть тонкий слой воздуха, который выполняет функцию "природных очков" - с точки зрения оптики вода для них как воздух. Кроме того, мышцы хрусталика развиты сильнее, что делает возможным существенные деформации. Аналогичное явление наблюдается у сирен (морских коров).

"Нет, нет, - качает головой Анна. - Их глаза такие же, как у всех остальных людей, мы это проверяли".

Так что это? Изменения в роговице? Исключено, говорит Анна Жислен. Может, какой-нибудь вспомогательный слой или, по крайней мере, особый хрусталик, увеличивающий преломление? "Ничего, - говорит она, - они даже не близорукие".

А это могло бы быть объяснением. В воде человек становится дальнозорким. Если на воздухе изображение находится на сетчатке, то в воде оно смещается назад, причем существенно, и становится нечетким. У близоруких в меньшей степени, потому что изображение остается ближе к сетчатке. Если вообразить человека с близорукостью в 40 диоптрий, он видел бы под водой как рыба, однако на суше был бы слеп.

За последние пять лет десять мужчин из деревни умерли от СПИДа на материке. Они являются самой дешевой рабочей силой в городах, зачастую им платят не деньгами, а наркотиками. Двое умерли от туберкулеза. "Мой сын, - говорит Салама, - умер. У него были сильные головные боли".

"Большинство аккумуляторов, - рассказывает Анна Жислен, - вышли из строя, из-за влажности они разрядились". Ток нужен был для инфракрасной камеры. У моков радужная оболочка глаз такая же темная, как и их кожа. "Радужка у них неотличима от зрачков. Но мы хотели измерить ширину радужной оболочки". Переход становится видимым лишь при инфракрасном свете. В отношении европейских детей, которых Анна Жислен снова привлекла для сравнения, эта задача, естественно, была проще.

Начали измерения на суше. Под солнцем Таиланда различия заметить не удалось: у обеих групп диаметр зрачков составил 2,3 мм. Но под водой все резко изменилось.

"Видите ли, - говорит Анна Жислен, - под водой свет более приглушенный". Зрачки автоматически расширяются, хрусталик становится более овальным, а не круглым. Это происходит и у европейских детей, это происходит с каждым, естественно". Шире всего специалисты распахнули глаза, когда услышали цифры, которые назвала Жислен. "1,96 мм, - говорит она, - такой маленький размер зрачков до сих пор считали невозможным".

Когда хрусталик округляется, зрачок сужается, он настраивается на ближнее видение. Оптики называют это аккомодацией. Пользу легко понять: как в фотоаппарате, диафрагма в котором установлена на минимум, повышаются резкость и разрешение. У детей моков это происходит неслыханным образом: если сравнить это со звуком, то это все равно, что вы бы стояли рядом с несущимися поездами и при этом могли расслышать самые нежные звуки музыки. Более того: вы бы могли еще и музыкальный инструмент назвать.

Вопрос стал еще острее: почему моки могут то, что не могут остальные люди?

Приспособляемость человека к определенным условиям окружающей среды не перестает удивлять ученых. Так, например, они долгое время полагали, что мозг взрослого человека не производит нервных клеток.

Полагали - пока не заглянули под кепку лондонским таксистам. А именно на их гиппокамп, туда, где сосредоточена их память о городских улицах, где, так сказать, напечатана их виртуальная карта города. С ростом знаний местности с шоферами происходит невероятное: их мозг растет. Мозг музыканта тоже развивается вместе с его мастерством. Правда, только та часть, которая отведена его инструменту, - у скрипача и у трубача они разные.

В этом смысле убедительное доказательство могла бы предоставить Инген. Эта 9-летняя девочка может делать то, что мало кто повторит. В городе Лунд точно никто. "Я могу, - говорит маленькая шведка, - делать зрачки совсем крошечными, меньше булавки".

Для этого понадобилось некоторое время, ровно 33 дня тренировок. Столько времени нужно был Анне Жислен, чтобы ее тестовая группа из шведских детей прибрела такие же способности, как и моки.

"У всех детей, - пишет Анна Жислен в своей научной работе, - существенно улучшилось зрение под водой". И сохранилось даже после того, как тренировки давно прекратились. Последующие измерения показали еще лучшие результаты. Такая зоркость явно зависит не от генов, в лучшем случае они дают способность, предрасположенность. Ее лишь нужно развивать, так же, как способность говорить или ходить. Ведь никто с первого дня жизни не стоит на обеих ногах.

Быть может, таким образом можно помочь тем, у кого слабое зрение. "Если мы знаем, как тренировать остроту зрения, - говорит Роланд Крогер, научный руководитель Жислен, - мы можем целенаправленно разрабатывать методы коррекции зрения". Так что не исключено, что вместо очков скоро будут прописывать ныряние.

Но пока еще нужно прояснить некоторые проблемы, этот феномен не удалось раскусить полностью. Например, нужно прояснить, что происходит со зрачком. Хотя взаимодействие зрачка и аккомодации, т.е. когда зрачок округляется для ближнего видения, можно предположить. Ведь так это всегда работает. Но наука не верит в то, чего она не может измерить.

"Возможен также своего рода приобретенный нырятельный рефлекс, в результате которого зрачок закрывается независимо от хрусталика", - говорит Анна Жислен.