Безусловно, хотелось бы посчитать, что Москва начинает расплачиваться за насилие, которое коммунистическая Россия творила над цивилизованной Центральной Европой, от Берлина до Познани, от Будапешта до Праги, чтобы утвердить свою власть. Приятно было бы думать, что нынешнее руководство России решилось на торжественное покаяние. Однако не надо делать поспешных прогнозов, следует соблюдать осторожность.

Не стоит забывать, что Путин назвал крах Советского Союза "одной из величайших трагедий ХХ века". Не стоит игнорировать и тот факт, что основу власти, на которой держится режим Путина, составляют бывшие военные и сотрудники секретных служб, для которых образ коммунистической России (брежневского СССР периода 1965-1975 годов, до того, как страна скатилась к застою) вовсе не отрицательный. И, в определенной степени, они с уважением и любовью хранят память о сверхдержаве, равной по мощи Соединенным Штатам.

Так почему же первыми словами, произнесенными в Праге, были слова о вине Советского Союза? Спору нет: Прага, вероятно, в большей степени, чем Будапешт или Варшава, является символом тюрьмы, в которую коммунизм превратил Центральную и Восточную Европу. Символом того, что Милан Кундера назвал грабежом, похищением Центральной Европы чуждой, отсталой культурой, у которой были лишь танковые дивизии. Сначала был 1948 год, когда в результате государственного переворота чехословацкие коммунисты, поддерживаемые Москвой, истребили в стране все формы демократии, потом был 1968.

Как всегда, присутствовали танки - на этот раз на берегах Влтавы, но не для подавления восстания, а лишь в качестве политического эксперимента, попытки сделать более эффективным и жизнеспособным социалистическое государство.

Можно представить, что покопаться в прошлом, извлечь из него урок и отдать должное странам, которые после Второй мировой попали под пяту советского коммунизма, Путин мог бы именно в Праге. Там, где брежневская Россия совершила последний акт насилия в Европе - последний, потому что в 1981 году она была уже настолько бессильна, что не смогла даже предпринять попытку оккупировать Польшу для подавления "Солидарности". Прага, таким образом, - самый пострадавший город, где и следовало сделать первое признание "моральной ответственности" русской нации.

Но в такую возможность полных признаний и покаяний перестаешь верить. Путин двигается зигзагами, меняя направления во внутренней, во внешней политике, в управлении экономикой. Сегодня - либеральные шаги, завтра - авторитарное закручивание гаек, сегодня - сближение с Западом, а на следующий день - обратный ход, сегодня - пакет либеральных мер в экономике, завтра - масштабный возврат к государственному контролю, удивительно похожий на советские методы хозяйствования.

Не случайно сегодня старая кремленология заменяется "путинологией" - исследованием решений, проектов, стратегии, если таковая существует, российского президента. Противоречивость его режима, его личные колебания могут иметь различные объяснения, основным из которых является существование значительных разногласий внутри властной верхушки в Кремле. Но если эти разногласия проявляются достаточно четко в некоторых областях, например в экономике (между сторонниками госуправления и приверженцами свободной торговли), трудно представить, что среди людей Путина идут дискуссии, признавать или не признавать ошибки Советского Союза. У этих людей есть о чем думать: концентрация власти и гонка за более доходными постами, чем в "Кремлевской корпорации".

Вот откуда сомнения, не являются ли заявления в Праге, слова о "моральной ответственности России" лишь еще одним отвлекающим маневром, вербальным интермеццо в длинной серии шагов назад-вперед Владимира Путина. Однако эти слова не могут остаться без продолжения. Если они имели подлинный смысл, то за ними должны последовать новые признания, более конкретные суждения, иными словами, настоящий отчет по прошлому советского коммунистического режима.