Представьте, Гарри Каспаров, величайший из всех российских шахматистов, а также лидер оппозиционной группы "Другая Россия", решил организовать на следующей неделе манифестацию в Москве. Он просит разрешение провести ее, как много раз до этого, на Пушкинской площади, в километре от Кремля, в районе театров и кафе. Иными словами, ничего особенного. Обычно разрешение дается - с известными рекомендациями о соблюдении общественного порядка и обещаниями, что все пройдет мирно.

Но так обстояли дела в прошлом. Через несколько дней провести манифестацию в Москве будет сложнее, чем разработать победоносную стратегию против Бобби Фишера, вспыльчивого американского шахматного чемпиона. Потому что Мосгордума - Московская Городская Дума, парламент российской столицы - приняла закон, который сделает практически невозможными митинги, шествия и собрания, в том числе и собрания жильцов.

Лозунг: "Запрещено!" Запрещено, прежде всего, митинговать "в непосредственной близости от любых исторических или культурных памятников". Запрещено проводить собрания в закрытых местах, если число участников превышает число имеющихся стульев. Запрещены мероприятия, на которых собирается больше двух человек на квадратный метр. Запрещены пикеты, в ходе которых нарушается установленная норма в два человека на квадратный метр. Вот так, запрещено. Кошмарное слово советских времен доминирует в статьях этого закона с километровым названием, достойным самого изощренного крючкотвора, каких не найти даже в произведениях русского писателя-классика Михаила Салтыкова-Щедрина, прославившегося едкой сатирой на удушающую бюрократию XIX века.

Закон, ожидающий окончательного редактирования перед вступлением в силу, называется: "Об обеспечении условий реализации права граждан РФ на проведение в городе Москве собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетирований".

По словам Каспарова, запретительные инструкции лишь порождают протест в отношении этой гротесковой политической инициативы мэра Лужкова, которому пришлось вчера в Лондоне выслушать лекцию о корнях гомосексуальности, прочитанную ему мэром Парижа, который так же, как и Лужков, был гостем "красного" Кена Ливингстона. Это стало возмездием для Лужкова, который в июле прошлого года запретил гей-парад, сказав, что в российской столице недопустимы такие сатанические мероприятия. Но чего надо было ожидать от мэра, который предлагал "заранее" разгонять людей, собравшихся на шествие? В "убийстве манифестаций" ему оказывают помощь усердные советники из "Единой России", партии Путина. "Дума" по-русски означает еще и "мысль". В каждой стране имеется наследие, которым наследники не могут пренебречь, от которого не могут отказаться. Дума, мыслительный орган Москвы, вернула к жизни такие правила, которые, как казалось, уже были погребены навсегда во имя свободы и демократии. Если демократия существовала только на словах, то свобода выглядела уже реальным завоеванием.

Куда там! Первая статья этого закона запрещает шествия и митинги рядом с памятниками. А в Москве имеется 400 памятных мест, связанных с российской историей. Помимо этих мест, есть 571 памятник, воздвигнутый в честь исторических деятелей и деятелей культуры. Так где же нашему Каспарову разворачивать свои знамена? Не стоит забывать о федеральных законах: запрещено проводить манифестации на территории "опасных промышленных предприятий", в судах и пенитенциарных заведениях, в резиденциях российского президента, на мостах, в районе нефтепроводов, газопроводов, железнодорожных путей, метро, а также в пограничной зоне.

Это конец демократии? Каспаров отвечает, что говорить так - значит употреблять риторическую фигуру речи, ибо демократия не сводится лишь к манифестациям. Однако в нынешних условиях протесты на площадях являются практически единственной формой, которая позволяет заявлять о собственных идеях. Вводя подобные запреты, власти лишь провоцируют протесты и подталкивают народ к незаконным действиям.

Никита Белых, лидер Союза правых сил, говорит: "Москва - лучшее место для протестов, и власть пытается реализовать именно здесь все свои запреты. Вся власть боится народа. Сначала они изменили избирательные законы, лишив смысла любое голосование. Потом был введен запрет на манифестации за две недели до выборов. А теперь еще это".

Эти "репрессивные меры, прекрасно вписывающиеся в логику системы власти Путина", недостойны другого определения, прокомментировал Владимир Рыжков, лидер либеральной оппозиции. "Уже давно урезаются основные права граждан, даже те, что закреплены Конституцией, гарантом которой должен быть президент. Например, право на иное мнение, отличающееся от мнения власть предержащих или партии власти".

Негодует Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности: "Мэр уже давно боится своего народа. Он запрещает проводить собрания даже у Соловецкого камня, установленного в память жертв ГУЛАГа перед зданием на Лубянке, где раньше располагался КГБ". На другой стороне площади есть ресторан. Он называется "Диссидент".