"Нашей Ахиллесовой пятой продолжает оставаться банковская система", - заявил 30 октября президент Владимир Путин, выступая перед своими европейскими собеседниками. Это "признание" было самым благожелательным образом воспринято представителями международных финансовых институтов, которые на протяжении многих лет выступают с требованием о проведении банковской реформы. МВФ неустанно повторяет, что речь идет о самой приоритетной задаче. Более того, МВФ поставил в зависимость от этой реформы возобновление предоставления кредитов, замороженных в сентябре 1999 года. ЕБРР поместил эту задачу в самое начало списка мероприятий, которые должны быть проведены Москвой. Однако, несмотря на заявленное несколькими предыдущими кабинетами министров намерение осуществить реформы, в реальности было сделано мало.

Российские банки, во множестве появившиеся вслед за крупными промышленными группами в начале 90-х годов, оказались в центре системы, принадлежащей нескольким олигархам. Вмешательство в дела этих банков может оказаться делом не только деликатным с экономической и политической точек зрения, но и весьма опасным. По данным Интерпола, не менее 500 банков связаны с преступными группировками и отмыванием грязных денег, полученных от рэкета, проституции и наркотиков, и имеют филиалы, прежде всего, на тихоокеанском острове Науру. Российские официальные лица крайне осторожно изучают эту весьма опасную сферу.

Российская банковская система не похожа ни на какую другую. Банки никогда не занимались финансированием экономики, но добились процветания, вначале благодаря игре на инфляции, а затем на государственных казначейских обязательствах. Наконец, банки стали специализироваться на получении доходов от колебаний обменного курса рубля. Правительство понимало, что девальвация национальной валюты может привести к гибели банков. Оно как можно дольше пыталось следовать политике сильного рубля. На самом деле, отказ от валютного коридора в августе 1998 года самым жестоким образом ударил по наиболее слабым банкам.

Самые крупные или хорошо организованные сумели избежать катастрофы: еще до наступления кризиса им удалось избавиться от ГКО, перевести свои доходы - художественные коллекции, недвижимость, участие в компаниях - в специальные структуры, и организовать крупномасштабный вывоз капиталов на Кипр, оставив на балансе лишь долги и активы сомнительного характера. Все это делалось при попустительстве Центрального банка, не препятствовавшего реализации подобных операций, проводившихся в интересах акционеров или руководства.

Неуклонно следуя избранной валютной политике, это эмиссионное учреждение никогда реально не контролировало деятельность банковского сектора и никогда не отличалось способностью быстро реагировать. В случае отзыва лицензии разорившихся учреждений, процедуры банкротства или затягивались или перерастали в скандалы, как это было с "Токобанком", руководство которого обвинялось в расхищении средств.

Озадаченные наблюдатели

Недееспособность банковских властей привела к созданию в 1999 году Агентства по Реструктуризации Кредитных Организаций (АРКО). Его задача заключалась в выявлении жизнеспособных банков и банков, подлежащих ликвидации. Однако предоставленные в его распоряжение средства оказались недостаточными, и не позволяли Агентству выполнить поставленную перед ним задачу: АРКО было выделено лишь 10 миллиардов рублей, т.е. менее 400 миллионов долларов, в то время как на оздоровление сектора требовалось в 10 раз больше.

Его выбор нельзя было объяснить хоть сколько-нибудь понятными мотивами: СБС Агро, считающийся одним из самых сомнительных на российском банковском пространстве, прошел через реструктуризацию АРКО. Вероятная причина - в этом банке, принадлежащем олигарху Александру Смоленскому и больше всех преуспевшем в деле перевода активов, хранятся крупные средства высокопоставленных вкладчиков. Через его филиалы в Нидерландах, Швейцарии, Македонии и Хорватии, как говорят в Москве, проходят средства самого различного происхождения.

Эта неорганизованность и медленная реструктуризация являются основным препятствием на пути иностранных инвестиций в Россию. В настоящее время в стране действует около тысячи банков. Неясность их связей со своими акционерами, отсутствие информации о финансовом здоровье, слабость фондов являются характерными чертами нынешней российской банковской сферы. "Банки получают разрешение на продолжение деятельности даже тогда, когда они обречены на банкротство", - отмечают эксперты ЕБРР.

Центральный Банк с его 80 тысячами служащих несет определенную долю ответственности за сложившуюся ситуацию. Международные финансовые организации настаивают на пересмотрении его роли эмиссионного и контролирующего учреждения, принимая во внимание серьезные подозрения в сговоре с руководителями финансовых учреждений, способных оказывать влияние на ЦБ. Однако несмотря ни на что, Москва продолжает повторять о намерении и заняться оздоровлением банков.

Находясь с визитом в Париже, Путин подчеркнул, что придает большую важность соблюдению законности, борьбе с преступностью и грязными деньгами. "Мы готовы сотрудничать с Gafi и подготовим необходимые в этом случае законодательные акты", - заявил он. Эти слова привели в замешательство не одного обозревателя. "Привлекательной чертой Путина является умение говорить то, что от него хотят в данный момент услышать", - сказал один из западных дипломатов, присутствовавших на саммите ЕС-Россия.