В последний вечер нашего пребывания в Лхасе - во время редкой поездки зарубежных журналистов в Тибет - некоторые из нас попытались узнать, как жители Тибета относятся к Панчен-ламе. Панчен-лама, которому в этом году исполнилось 14-лет, был выбран Пекином в надежде, что он сможет заменить Далай-ламу, духовного лидера Тибета, покинувшего страну в 1959 году.

В настоящее время юный Панчен-лама живет в Пекине в условиях строгой изоляции и находится под постоянным наблюдением китайских властей. Случайно мы узнаем, что Панчен-лама сейчас как раз приехал в Лхасу и остановился недалеко от нашей гостиницы, хотя накануне китайские чиновники говорили, что в настоящее время он находится в Гималаях и живет высоко в горах, подобно снежному человеку.

С наступлением темноты мы направились в храм Джокханг, где рано утром Панчен-лама должен был давать наставления монахам и проводить обряд посвящения, демонстрируя тем самым свою духовную власть.

Однако монахи Джокханга отказываются нас впустить. Цель нашего визита вызывает у них опасение. Один из старших монахов говорит: "Панчен-ламы среди нас нет, и Далай-ламы тоже здесь нет". Он улыбается, как будто хочет сказать: "Это все, что вам положено знать".

Мы блуждаем по узким извилистым переулкам старого города в поисках "безопасного" места, где можно было бы с кем-нибудь поговорить.

В 23:00 мы находим открытый ресторан, стоящий в ряду дешевых чайных весьма сомнительного характера на улице Баркхор. Хозяин ресторана - тибетец, приехавший сюда из северного Тибета десять лет назад. Он сразу же выучил китайский язык. Сам он не очень набожен, но говорит, что буддизм является неотъемлемой частью его национальной идентичности. Он говорит, что жители Тибета должны принять китайский образ жизни и принимать активное участие в китайской общественно-экономической системе, иначе к ним будут относиться как к людям второго сорта.

Он заставляет своих дочерей изучать китайский язык и говорит им, что это "единственный способ, который позволит им выжить". Дочери делают это неохотно, но он платит за специальную школу, где математика и все остальные предметы преподаются на китайском языке.

Хозяин постоянно наполняет чаем наши чашки и осторожно замечает, что на политические темы лучше много не говорить. Он подтверждает, что Панчен-лама действительно находится в городе и добавляет: "Только одна треть тибетцев придает ему значение. Он - не наш духовный лидер".

На обратном пути мы отмечаем, что в Лхасе не чувствуется напряженность. В отличие от Синьцзяна, беспокойного района, расположенного на западе от Тибета, в котором, в основном, проживают уйгуры, исповедующие ислам, в атмосфере Тибета не ощущается "беспокойной вибрации". Перед уйгурами Синьцзяна тоже стоит вопрос "участия или изоляции", но там даже на улицах ощущается скрытый гнев народа. Впечатление напряженной атмосферы также усиливают многочисленные патрули китайской полиции и очень небольшое количество туристов.

В Тибете все иначе. Некоторые коллеги отмечают, что нынешняя позиция Далай-ламы и его неукоснительное следование принципам ненасилия вызывают здесь коллективное разочарование.

Мы были здесь целую неделю, и нам стало окончательно ясно, что Китай разовьет Тибет, несмотря ни на что. И поскольку китайцы считают Тибет частью своей родины, история которой насчитывает тысячи лет, они убеждены, что имеют полное право здесь утвердиться. Поэтому ежегодно они тратят миллионы долларов на строительство дорог, школ и промышленных предприятий. Например, в маленьком городе Байи вырос целый квартал красивых домов в западном стиле. Нам сообщили, что 70% квартир в этих домах получат местные жители. Однако один китаец конфиденциально сообщил, что многие жители Тибета вовсе не испытывают чувство благодарности правительству за эти перемены.

На следующее утро состоялась заключительная пресс-конференция, которую дал У Цзили - второй по значению чиновник в Тибете. Всякий раз, когда представители зарубежной прессы приезжают в Тибет, местные чиновники выражают надежду, что мы будем "искать правду, опираясь на факты". Эта фраза принадлежит знаменитому бывшему лидеру Дэн Сяопину.

Противоречивые заявления представителей китайской администрации поразили всех журналистов.

В первый день приезда наша группа встречалась с представителем мэра Лхасы. Он заявил, что тибетцам запрещается иметь дома фотографии Далай-ламы, поскольку он является раскольником, оправдывающим подрывную деятельность. Когда же мы спросили, в каком юридическом кодексе существует положение о запрете иметь его фотографии - а большинство тибетцев продолжают хранить их тайно, - ответа не последовало.

Теперь ответ на наш вопрос звучал иначе. "Никто не запрещает жителям Тибета иметь фотографии Далай-ламы, - сказал У. - А то, что вы их не обнаружили в домах тибетцев, лишь свидетельствует о добровольном выборе подавляющего большинства людей. Своими действиями Далай-лама вызывает у тибетцев только чувство отвращения. Он подвергает опасности страну и наносит вред буддийской религии".

Затем заместитель министра уверяет нас в том, что в Тибете не зарегистрировано ни одного случая СПИДа. Но позже добавляет, что проверка населения на СПИД здесь никогда не проводилась.

Когда мы спросили, почему на мостах, на шоссе и в сельской местности так много полицейских и военных охранников, нам ответили, что они размещены там вовсе не для обеспечения безопасности, а для "охраны растений и редких видов животных". Позже, в автобусе, по дороге в аэропорт, мы громко смеялись, комментируя этот оригинальный ответ.

Мы также получили весьма противоречивые ответы и на вопрос о специальной помощи, которую получают китайцы, приезжающие в Тибет из других районов страны. На пресс-конференции представителя мэра нам сказали, что правительство такой помощи никому не оказывает. Но заместитель министра заявил, что такая политика все же ведется.

И когда мы покидали Лхасу, у нас только усилилось желание искать правду, опираясь на факты.