Волна чеченских атак напоминает россиянам, что их президент не смог выполнить обещания покорить мятежный регион

"Война с террором" Владимира Путина увенчалась эффектным провалом - да таким, что на нем впору учиться США. Это стало ясно тогда, когда чеченские сепаратисты захватили школу в соседней Осетии. Эта атака последовала за двумя смертоносными терактами в начале недели. Как будто чеченские боевики решили осмеять заявление Путина о том, что выборы президента Чечни в прошлое воскресенье, подвергшиеся широкой критике со стороны наблюдателей, вернут мир на Кавказ. Выборы, на которых победил поддерживаемый Кремлем Алу Алханов, конечно, были оправданы тем фактом, что предыдущий глава, Ахмад Кадыров, был убит три месяца назад.

Российские наблюдатели считают новую волну террористических актов, которая унесла за неделю жизни более 100 россиян, признаком качественного изменения конфликта. Наступательная кампания Путина не только не искоренила национальное сопротивление в борющейся за независимость и, в основном, мусульманской республике, но и изменило характер этого сопротивления, ожесточив его боевиков, сгладив разницу между светскими националистами и радикальными исламистами, изменив его тактики, пополнив их мощными наступательными компаниями на соседних территориях, таких, как Ингушетия и Осетия, и сместив ударение на удаленные террористические операции в собственно России.

Наблюдатели полагают, что в мобильность чеченских боевиков внесла вклад свирепствующая коррупция в плохо оплачиваемых российских вооруженных силах - пачки наличных (собираемые путем криминального вымогательства или вложений симпатизирующих из-за рубежа) часто оказывались более эффективным оружием, чем пусковые ракетные установки в руках сепаратистских боевиков, выискивающих способы прорваться через российские линии безопасности.

Более того, состояние чеченской экономики после пяти лет войны также работает на сепаратистов - при безработице в 80% перспективы найти работу для многих чеченских мужчин боевого возраста ограничены присоединением к промосковским силам или контрактной работой для боевиков (взрыв нефтепровода, как предполагается, позволяет заработать чеченцу около 400 долларов - огромная сумма для доведенного до нищеты населения).

Для многих, особенно "черных вдов", которые видели, как российские силы безопасности убили их отцов, братьев и мужей, месть - такой же мощный мотив, как и деньги - террористки-смертницы на обоих самолетах и около метро, как предполагается, были чеченками, которые потеряли своих близких в войне.

Стандартной реакцией Путина было обвинение в атаках "международного терроризма". Это фраза, которая предполагает участие "Аль-Каиды" и отодвигает в сторону любые намеки на то, что в действительности Россия, возможно, пожинает плоды того, что Путин посеял в Чечне во время пяти лет своего пребывания у власти.

Даже в самой откровенно джихадистской форме чеченский терроризм - это доморощенное явление, хотя группировки чеченского сепаратистского движения и получали финансовую и политическую поддержку от связанных с "Аль-Каидой" элементов из-за границы.

Российское наступление, которое началось в конце 1999 года, когда Путин отправил войска отобрать автономию, дарованную региону при бывшем президенте Борисе Ельцине, после серии нераскрытых взрывов в жилых домах в Москве - это жестокая кампания, которая задела чувствительные струны народной души и послужила будущему президенту визитной карточкой среди российских избирателей, а чеченцам, конечно, дала массу причин подумать об атаках на россиян.

В ходе российского наступления были убиты тысячи чеченцев, и множество мужчин "призывного" возраста продолжают исчезать после того, как их дома "навещают" российские силы.

Говоря о "международном терроризме", президент Путин пытается присоединиться к США и Западной Европе в их кампании против "Аль-Каиды", в то же время требуя их политической поддержки для своей борьбы с продолжающимся чеченским мятежом. В среду он получил некоторое содействие, когда лидеры Франции и Германии сообщили ему о своем понимании и поддержке. Но как бы там ни было, опыт Путина в Чечне содержит несколько важных уроков для глобальной войны против "Аль-Каиды".

Первый урок, это, очевидно, то, что даже когда терроризм в каком-то регионе повторяет методы, риторику и широкий охват глобального джихада "Аль-Каиды", корни этого терроризма остаются в национальном конфликте. Чеченская борьба - это, прежде всего, национальная борьба за откол от России, и рост экстремистских и исламистских элементов в движении сопротивления - это частично последствие зачастую беспорядочной жестокости российской кампании и отказа Москвы от какого бы то ни было политического диалога со светско-националистским руководством во главе с Асланом Масхадовым, которого Москва раньше признавала президентом Чечни.

По крайней мере, некоторой части чеченского сопротивления всегда были свойственны амбиции глобального джихада, во многом из-за прибытия в 1990-х в Чечню сотен иностранных "моджахедов", имеющих опыт войны с Советами в Афганистане.

Более радикальный элемент в чеченском сопротивлении, лицом которого является печально известный командир Шамиль Басаев, сформировал новое поколение боевиков, более радикальных в своих верованиях и приверженных исламистской идеологии - и именно эта группа может стоять за нынешней волной терактов. (Басаев, например, хвастался некоторое время назад, что тренирует легион женщин-смертниц).

В то же время даже под давлением безжалостных российских военных действий многие чеченское командиры яростно сопротивлялись усилиям эмиссаров "Аль-Каиды" привлечь их к атакам на американские мишени в России. Тем не менее горечь и отчаяние, порожденные пятью годами российской кампании, привели к росту исламистского влияния. Об этом свидетельствуют террористы-смертники, хотя чеченцы отходят от обычной практики "Аль-Каиды", используя женщин, - эту методику они, возможно, переняли у светских тамильских тигров со Шри-Ланки, движения, которое претендует на авторство идеи о применении теракта-самоубийства как террористического оружия. Ну а одновременные атаки на двух авиалайнерах, конечно же - почерк "Аль-Каиды".

Более важный урок войны президента Путина заключается в том, что одними военными средствами невозможно подавить политически мотивированное сопротивление. Вместо этого в Чечне - как, вероятно, и на палестинских территориях - военный ответ, который не оставил политического выбора более умеренным элементам, работает на пользу исламистов и расширяет их влияние. Действительно, сегодня в Чечне практически все элементы от Масхадова с Басаевым до местных командиров и даже бандитов и гангстеров приходят к широкому консенсусу о продолжении борьбы с россиянами.

Гибкость чеченского сопротивления - и все большая порочность его действий - загоняют Путина в своего рода тупик. Он поставил свою политическую карьеру на обещание уничтожить чеченское сепаратистское движение, и он откровенно провалился. Этот провал может быть не только тактическим, но и стратегическим.

Закрыв путь для политического диалога с националистами, Путин связал себя с необходимостью достижения военной победы. И эта победа не просто оказалась иллюзорной. В ходе российских попыток достичь ее чеченское сопротивление превратилось в нечто более угрожающее и опасное.

Чеченцы, взрывающие авиалайнеры и захватывающие детей в заложники, запросто разжигают античеченскую воинственность среди простых россиян, и это выливается в политическую поддержку жесткой линии Путина. Более того, война российского президента с террором, и война чеченских боевиков с Россией могут запросто стать постоянной частью российской жизни.