"Один из тех, кому больше всего доверял Александр Литвиненко, утверждает: Лондон стал одним из самых опасных городов мира для критиков российского президента Путина и "никто не находится в безопасности" с точки зрения досягаемости Кремля", - пишет The Observer. Так сказал историк Юрий Фельштинский, соавтор книги Литвиненко "Взрывая Россию" ("Blowing Up Russia") в интервью в пятницу, поясняет журналист Марк Таунсенд.

"Он высказался спустя несколько часов после того, как в ходе расследования убийства Литвиненко были сделаны финальные заявления", - отмечает автор.

"Не знаю, всякий ли находится в безопасности в остальном мире, но на данный момент доводится мысль, что в Лондоне никто не находится в безопасности", - сказал Фельштинский в интервью.

"В книге Фельштинского и Литвиненко ФСБ обвинялась во взрывах домов в Москве, при которых погибли без малого 300 человек, с целью оправдания войны против Чечни (так в оригинале. - Прим. ред.). В среду выяснилось, что MI-6 считала эту книгу одной из двух "красных линий", за пересечение которых Литвиненко был убит российским государством. Вторая "красная линия" - публикация на сайте Литвиненко за четыре месяца до убийства, в которой он утверждал, что Путин был педофилом", - пишет корреспондент.

Фельштинский, живущий в США, заметил, что Лондон традиционно был самым безопасным местом для русских эмигрантов, но в последние годы сделался, наоборот, крайне опасным.

Автор статьи упоминает о "серии громких загадочных смертей" - Александра Перепиличного, Бориса Березовского, Бадри Патаркацишвили.

Фельштинский заметил: "Лондон очень популярен среди российских эмигрантов, но тот факт, что можно каким-то образом организовать убийство человека в Лондоне и остаться безнаказанным, - это плохой признак, он порождает культуру безнаказанности".

Фельштинский сказал, что не стал жертвой убийства, так как российское государство не считало его предателем. "Мы можем вместе написать книгу, но [Литвиненко] - бывший офицер, совершивший госизмену, а я всего лишь писатель. Вот в чем разница. Вот почему он мертв, а я жив", - полагает он.