Ее шансы на победу в конкурсе могущества невелики

Карл Мортишед

Где нефть и проблемы, там и Дик Чейни. Сегодня американский вице-президент прибывает в Баку, столицу Азербайджана, откуда начнется краткое турне по Кавказу. Он также посетит Грузию и Украину, которые вместе с Азербайджаном оказались на переднем крае борьбы Запада за азиатские энергоносители.

Чейни - ветеран этого конфликта. Он вернулся и пытается обеспечить поддержку идущей под откос стратегии. Он был главным застрельщиком идеи превращения Каспийского региона в альтернативный источник нефти и газа для Запада. Нефтегазовые резервы Азербайджана, Казахстана и Туркмении, зажатых между беспокойным Ираном с юга и набирающим сил российским медведем с севера, представали раем энергетической безопасности, с которым Запад связан посредством независимых трубопроводов, проложенных по Кавказу. Эта кавказская "дорога жизни" оказалась непрочной: ее хрупкость стала очевидна, когда грузинский президент Саакашвили в августе месяце, потрясая оружием, вломился в Южную Осетию, чтобы ударить по российским сепаратистам.

Сегодня почти не верится, что этот погрузившийся в хаос регион с не устоявшимися до сих пор границами, в котором царят бандиты и враждующие кланы, расхваливали как свободную от влияния России пуповину, по которой на Запад потекут энергоресурсы. Предпринятое ВР строительство 1700-километрового (1000-мильного) трубопровода из Баку через Тбилиси в турецкий средиземноморский порт Джейхан (BTC) - это чудо инженерной мысли, но в еще большей степени это заявка на политический триумф и вызывающий жест в сторону Москвы, ведь две бывшие советские республики - Азербайджан и Грузия - объединились, чтобы построить предназначенную для экспорта нефти магистраль в обход России.

Сложный характер переговоров о нитке трубопровода на территории Грузии должен был бы обратить внимание инвесторов на долговременные политические риски. Грузинская сторона отвергла прямой маршрут, пролегающий вблизи границы с Арменией. Природа этих возражений оставалась загадочной до тех пор, пока не выяснилось, что поблизости от предложенного маршрута находится российская военная база.

Размещенный в этом районе в конце XIX века и выведенный лишь в 2007 году ахалкалакский гарнизон был призван прикрывать Россию с юга - изначально от Оттоманской империи, затем от натовских сил.

В Москве уход из Ахалкалаки и порта Батуми, видимо, восприняли как дипломатическое отступление, но отнюдь не как стратегическое. Сейчас повстанческое правительство Абхазии требует организовать на Черном море постоянную российскую военную базу.

Становится очевидно, что грузинский маршрут экспорта нефти в Средиземноморье уязвим, подконтролен России и в дальнейшем будет становиться все менее надежным. ВТС перестал функционировать в августе - после взрыва, в организации которого турки обвинили курдских сепаратистов.

Однако истинный повод для беспокойства вот в чем: Запад допустил колоссальный стратегический просчет в энергетической сфере. Мы не оставили себе выбора. В понедельник в Брюсселе Евросоюз заявил Москве вздорный протест, пригрозив отсрочить переговоры по торговому соглашению. Брюссель страстно желает выступить единым фронтом в энергетической сфере, но его стратегия весьма неубедительна. Основные европейские коммунальные предприятия (в Германии и Италии) давным-давно приняли к исполнению царский указ, предоставив России в обмен на очередную порцию газа доступ на свои рынки.

Мировосприятие Чейни больше соответствует путинскому, чем взглядам европейских лидеров, которые, как ни пыхтели, не смогли сдуть кремлевский домик. Президент Саркози в Брюсселе жалобно предостерегал, что мир не должен возвращаться в эпоху сфер влияния. Но если речь идет об энергетике, то мы уже в нее вернулись.

Чейни признает сферы влияния. Об этом свидетельствуют тезисы, которые он формулировал при подготовке Национальной энергетической политики - с ее помощью власти США пытались выработать стратегию развития страны после событий 11 сентября 2001 года. Программа была представлена как способ сделать Америку более независимой в энергетическом отношении, но на самом деле речь шла о поиске союзников, которые могли бы стать альтернативой России и заговорщикам из ОПЕК в энергетической сфере. Их собирались искать в Западной Африке и Каспийском бассейне.

Справедливости ради надо сказать, что Чейни по крайней мере осознает проблему, которую сам же по большей части и создал. Ему не удалось убедить руководство Казахстана и Туркмении последовать примеру Азербайджана и проложить по дну Каспийского моря экспортный газопровод на соединение с принадлежащей ВР нефтегазовой магистралью через территорию Грузии в Турцию. И Москва, и Тегеран резко воспротивились проекту транскаспийского трубопровода. В "Газпроме" его вполне разумно восприняли как экономическое вмешательство в зону своих интересов, а в Тегеране - как вторжение Запада в иранские воды. Связанные клановыми соображениями лидеры Казахстана и Туркмении посмотрели сначала на север, в Россию, потом на юг, в Иран, и решили, что "без осторожности (и без более выгодных цен на нефть) нет и доблести". Казахский газ по-прежнему идет на север, в инфраструктуру "Газпрома", а туркменский - в Тегеран.

Между тем Европа столкнулась с препятствием. В чем ключ к альтернативному источнику газа? В тисках политики Вашингтона, которая оказалась безрезультатной, никаких энергетических альтернатив не предвидится. Кандидатуру Ирана, в распоряжении которого находятся вторые по величине в мире объемы газа, мы отмели как неприемлемую. Неподходящим энергетическим партнером остается и Ирак (опять же из-за политики Вашингтона).

В Брюсселе некоторые успокаивают себя тем, что России необходимы европейские рынки. Это правда, однако в отсутствие альтернативного поставщика у Европы не так много оснований диктовать свои условия. В то же время призывные жесты делает Китай. Россия, как и страны Каспийского бассейна, тянет трубопроводы на восток. Иными словами, на эти же ресурсы претендует покупатель, который признает и принимает систему сфер влияния.

А мы, европейцы, раскрыли все свои карты. Наша комбинация слаба, и партнер начинает терять интерес к игре.