Вскоре после "революции роз" в крошечной Грузии лидеры стран, когда-то входивших в СССР, съехались в Баку на похороны президента Азербайджана, долго находившегося на этом посту. Главы России, Украины, Белоруссии и республик Центральной Азии отдали дань уважения своему авторитарному собрату, нервно косясь на подстрекателей к демократическим восстаниям, находившихся среди них.

Естественно, выразить всеобщую нервозность выпало на долю президента России Владимира Путина, который в приватной обстановке, а иногда и публично демонстрирует любовь к приземленным, а порой и грубым выражениям. Он подошел к одному из лидеров грузинской революции и заявил, что находящиеся в зале главы государств "наделали в штаны".

Как выяснилось, эти президенты волновались не зря. С декабря 2003 года еще двух членов этого эксклюзивного клуба бесцеремонно изгнали из власти сначала, в декабре прошедшего года, участники "оранжевой революции" на Украине, а затем - участники мартовской "революции тюльпанов" в Киргизии.

Быстрое распространение революций обеспокоило тиранов и вдохновило демократов на просторах бывшей империи Москвы, вызвав жаркие споры о том, что аналитики поспешили назвать "вторым распадом СССР". Некоторые осмелились даже задать коренной вопрос: может ли Россия оказаться следующей?

Четыре года возглавляя бюро Washington Post в стране, которая и раньше, в советские времена, была непредсказуемой, мы поняли, что возможно почти все. Но все это время мы наблюдали за тем, как Кремль осуществляет проект по ликвидации всякой угрозы своему правлению, методично нейтрализуя альтернативные центры власти, способные в один прекрасный день бросить вызов бывшему полковнику КГБ. Урок, который он, похоже, извлек из событий в Грузии, на Украине и в Киргизии, заключается в том, чтобы не начинать политический процесс, а давить еще сильнее.

Результаты кремлевской кампании, начавшейся с избранием Путина пять лет назад, сегодня очевидны. Нет независимого телевидения, которое может стать глашатаем революции, как было в Грузии. Раздробленная, слабая и непопулярная оппозиция не способна объединиться вокруг одного лидера, как было в случае широкой коалиции на Украине. Запуганные бизнесмены не могут или не хотят финансировать политических противников режима, видя, как Кремль посадил в тюрьму самого богатого человека России и конфисковал его нефтяную компанию.

Еще в первые дни президентства Путина, когда неясно было, куда он собирается вести страну, его советники недвусмысленно высказывались по поводу проекта. "Путин сказал, что хочет прекратить революцию, а не начинать новую", - заявил нам тогда его политический консультант Глеб Павловский.

И именно Павловский на прошлой неделе заявил на пресс-конференции в Москве: "Не существует угрозы того, что случившееся в Грузии и на Украине может произойти в России".

В отличие от бесцветных и стареющих лидеров этих стран и Киргизии, Путин, намекнул он, без колебаний прекратит подобное восстание, применив силу.

"Против бунтовщиков и преступников, которые на самом деле штурмовали здание парламента в Бишкеке, следует применять оружие, - сказал он. - Если власти не могут в подобных случаях исполнить свой долг, они предают страну. Во всех случаях, когда организованные граждане проводят в жизнь революционный сценарий, это следует пресекать".

Придя к власти, Путин был полон решимости прекратить революцию Бориса Ельцина. Хотя Ельцин выбрал его своим преемником, Путин считал 1990-е годы не стремительным, хотя и небезупречным, стартом новой демократии, а периодом нестабильности, экономического хаоса и разрушения государственной власти.

"Если под демократией подразумевается распад государства, то нам не нужна такая демократия", - заявил он американским журналистам, отвечая на наш вопрос, касающийся свертывания демократических институций.

Выборы были компонентом того, что Путин считал неуместным хаосом демократии, а его контрреволюция была призвана обеспечить, чтобы они не стали пружиной революции, как в других республиках бывшего СССР. Сначала Кремль попытался их контролировать, выдвинув идею "управляемых" выборов, результатами которых власти могут манипулировать. Когда это оказалось затруднительным, Путин решил просто отменить выборы губернаторов в 89 регионах России.

Мы получили представление о его отношении к выборам, когда приехали в соседнюю Белоруссию, где Александр Лукашенко, которого называют последним европейским диктатором, избирался тогда на второй срок. В то время как западные наблюдатели собирали на избирательных участках свидетельства манипуляций, мы обнаружили главу российской группы в средневековом замке в пригороде столицы, где он наслаждался обедом перед поездкой в сельскую местность.

Чиновник был настолько уверен в исходе выборов, что не чувствовал необходимости в мониторинге и уже заявил журналистам, что выборы являются честными и свободными. Это был Александр Вешняков, глава Центральной избирательной комиссии России.

В разных уголках бывшей советской империи мы встречались с сотнями активистов из политических партий, правозащитных организаций и печатных изданий, мечтавших о свержении репрессивных режимов, родившихся из пепла коммунизма. В Белоруссии мы видели, как милиционеры избивают мальчишек, осмелившихся провести несанкционированную акцию протеста на улице Минска. В Узбекистане мы побывали у пожилого советского диссидента, защищающего мусульман, которых сажали в тюрьмы лишь за то, что они носят бороды. Во время интервью, он показал нам свою окровавленную рубашку, оставшуюся после того, как милиция ворвалась в его квартиру.

Самым сильным было недовольство в Грузии, на Украине и в Киргизии. Например, приехав в Тбилиси, мы не смогли найти ни одного человека, помимо членов правительства, поддерживающего тогдашнего президента Эдуарда Шеварднадзе. Однажды на рынке продавцы, с которыми мы говорили, пришли в такое возбуждение, что одна из женщин начала размахивать ножом, показывая, что бы она сделала с Шеварднадзе, если бы ей представилась возможность.

Некоторые предпосылки революции были сходными во всех трех странах: бедность, коррупция и давно пережившее свое время правительство. Во всех трех случаях лидер превратился из вроде бы демократического реформатора в династического правителя, стоящего на страже интересов своих родичей: зять Шеварднадзе сделал миллионы в Грузии, зять Леонида Кучмы стал самым богатым магнатом Украины, а сына и дочь Аскара Акаева только что избрали в парламент Киргизии.

Но, пожалуй, самое главное, что в каждой из этих стран было достаточно политического пространства, где могла действовать оппозиция, обстановка была гораздо более открытой, чем в соседних странах.

Так, в Азербайджане новый президент, сын старого генерала КГБ, на чьих похоронах Путин общался с грузинами, быстро разгромил уличные протесты оппозиции после своего избрания, не желая, чтобы события развивались по революционному сценарию. Это оказалось эффективным, и мы видели, как Площадь Свободы в Баку превратилась в поле боя: сотни полицейских, вооруженных дубинками, избивали демонстрантов - женщин и безоружных мужчин. Лидеров оппозиции разыскали и арестовали. Сегодня никто не думает, что Азербайджан стоит на пороге революции.

В совместном послании киргизскому народу лидеры грузинской и украинской революций, Михаил Саакашвили и Виктор Ющенко, на прошлой неделе заявили: "Эти события показали, что в трех наших странах выборы были лишь одной из причин, последней каплей, переполнившей чашу терпения людей, подтолкнувшей их к восстанию".

Но они добавили важную оговорку. При всем шуме по поводу демократических восстаний, охвативших бывший СССР, подобные революции возможны лишь тогда, когда ими движут местные условия и народ. "Революции нельзя экспортировать, - писали они. - Они происходят лишь там, где есть объективные причины".

Хотя многие называют нынешние события второй волной демократизации в бывшем СССР, это может быть неверным суждением о природе режимов, пришедших к власти после распада Союза в 1991 году. Во многих из новых независимых государств старые коммунистические боссы просто стали новыми "демократическими" президентами, а те, кто затем пришел им на смену, были, как Лукашенко, старыми аппаратчиками.

"В действительности 15 лет назад никакой волны демократизации не было, - сказал нам на днях высокопоставленный чиновник из администрации Буша. - Старый режим рассыпался, и его заменила местная власть. На самом деле это первая волна. Отсроченная. Эти страны ослепил и дезориентировал свет суверенитета, а не демократии, и власть захватили местные бонзы. Иногда они были демократами на словах, но люди поняли разницу".

Депутат российской Думы Алексей Митрофанов является одним из самых эксцентричных российских политиков националистического толка, но он попал в точку, когда заявил "Независимой газете", что революции в бывшей советской империи напоминают бунт Ельцина против советской власти. "Они эквивалентны августу 1991 года, запоздавшему на 14 лет", - сказал он, отнюдь не желая делать комплимент.

Если дело обстоит так, Россия может не чувствовать необходимости пойти по тому же пути. Для многих россиян понятия "революция" и "демократия" дискредитированы, они ассоциируются не со свободой, а с трудностями и хаосом. В отличие от Грузии, Белоруссии и Украины, в российской глубинке мы почти не видели глубокого недовольства Путиным. За пределами узкого круга московской и питерской интеллигенции многие россияне согласны с Путиным в том, что автократия в небольших количествах хороша, и в прошлом году они избрали его на второй срок в ходе небезупречных, но представительных выборов.

Но остается много неясностей, связанных с 2008 годом, когда заканчивается второй и, по конституции, последний срок Путина. В Москве многие думают, что он попытается найти способ остаться у власти, и по городу циркулируют сценарии того, что он может предпринять для сохранения контроля. "А кто ему может помешать? - писала социолог Ольга Крыштановская, изучающая российскую элиту, в журнале "Профиль". - Оппозиция? У нас вообще нет реальной оппозиции".

Бывший путинский премьер-министр Михаил Касьянов недавно нарушил длившееся год молчание, подверг критике своего бывшего начальника и, похоже, представляет себя российским Ющенко. Но многие сомневаются в его успехе, учитывая его непопулярность в массах, винивших его во всем, что им не нравилось, во время первого срока Путина.

Поэтому многие опасаются, что, если в России произойдет революция, она не будет мирной. Цветом революции в Москве может стать цвет крови.