В общей сложности 380 тыс. военнослужащих было брошено на ликвидацию последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Многие из них работали без должной защиты от радиации. Сегодня, пишет в Die Welt Михаил Фишман, многие из них уже мертвы, другие добиваются от государства адекватной компенсации.

Алексей Шашков работал в 1986 году с радиоактивными веществами в лаборатории Курчатовского института. Сегодня он - инвалид I группы. На встречу с журналистом он приехать не смог: вне стен больницы за последний год он провел пару месяцев, да и те ушли на судебные тяжбы.

Как пишет автор публикации, Алексей Шашков впервые прибыл на Чернобыльскую АЭС через месяц после аварии, чтобы взять пробы радиоактивных материалов. При этом уровень радиации, которой он подвергся в ходе работы, превышала предельно допустимый в несколько раз. В 1991 году у него случился первый инфаркт, через год он перенес еще три.

Михаил Кончаловский не понаслышке знаком с судьбами "ликвидаторов". Он возглавляет лабораторию лучевых болезней в Федеральном медицинском биофизическом центре имени Бурназяна. После аварии туда доставляли жертв катастрофы - в первую очередь сотрудников АЭС и пожарных. Из 250 человек через 3 месяца скончались 26, врачи работали в военных условиях, рассказывает Кончаловский.

По словам Шашкова, он был одним из немногих, кто понимал реальный масштаб катастрофы. "Большинство тогда ничего не знало о радиоактивности: власти держали все в тайне. Людей эвакуировали слишком поздно, не объяснив им, что делать для снижения риска радиационного заражения. В Киеве не стали отменять майского парада - лишь бы не было никакой паники", - пишет издание.

Инженер Герман Белов, работавший в то время на заводе, где разрабатывались системы охлаждения реакторов, тоже говорит о нехватке информации. В Чернобыль он приехал спустя 4 месяца после катастрофы. "Мы работали по 10 минут в день, каждые две недели уезжая на реабилитацию в санаторий", - рассказывает он. В августе все силы были брошены на строительство саркофага над аварийным реактором. Инженер вспоминает, в каких условиях им приходилось работать: индивидуальных масок не хватало, а те, что были, нередко изготавливались вручную из марли. Нередко после смены ликвидаторы падали в обморок прямо в столовой. Белов вспоминает о монтере из своей группы, которому во время работы нередко приходилось работать в прямом смысле голыми руками. В результате полученной дозы облучения у него стали разрушаться суставы.

Как рассказывает Белов, другим повезло еще меньше. Многие из тех, с кем он работал, умирали впоследствии от тяжелых заболеваний. По мнению инженера, роковой ошибкой было бросать на ликвидацию столько людей вместо небольших групп специалистов. Через Чернобыль в течение 5 лет прошли 380 тыс. военнослужащих, добавляет издание.

По словам Шашкова, из его группы, состоявшей из 15 человек, в живых остался только он. "Все жертвы катастрофы на Чернобыльской АЭС находятся в постоянных тяжбах с государством. За плечами Белова 8 судебных процессов. За свою работу на аварийном реакторе он получает 6500 рублей в месяц, но на одни только лекарства уходит до 12 тыс. рублей", - говорится в статье. В 1991 году, пишет в заключение автор, был принят закон о выплате компенсаций жертвам аварии, однако постепенно государство свернуло выплаты. По словам Шашкова, "самой большой ошибкой Чернобыля было то, что правда скрывалась. Однако и сегодня из Японии не поступает ясной информации".