У Амира очень мужественный облик: широкая грудь, мускулистые руки, густая черная борода, низкий голос. Но Амир был женщиной четыре года назад, когда в возрасте 25 лет он пошел на первую из ряда операций, изменивших его жизнь.

С тех пор он перенес 20 хирургических вмешательств, и ему предстоят еще четыре. Будучи женщиной, Амир состоял в двух браках с мужчинами, второй муж, оставшийся его добрым другом, помог в перемене пола, и теперь он помолвлен с женщиной.

"Мне нравится моя жизнь, я счастлив до тех пор, пока никто не знает о моем прошлом, - сказал Амир, попросивший не называть его полное имя. - Никто не помог мне больше, чем судья, религиозный лидер, давший разрешение на операцию".

После десятилетий репрессий исламское правительство признало, что есть люди, желающие сменить пол, оно разрешает им операции и выдает новые свидетельства о рождении.

До Исламской революции 1979 года политики в отношении транссексуалов не существовало. Иранцы, имеющие такое желание, средства и связи, могли получить необходимые медицинские услуги и новые документы. Но новое религиозное правительство приравняло трансвеститов и транссексуалов к геям и лесбиянкам, осуждаемым исламом, которым, по иранскому уголовному кодексу, грозит наказание плетьми.

Но сегодня мусульманские лидеры в Иране, которые доминируют в судебной системе, значительно лучше осведомлены о транссексуальности. Некоторые из них даже рекомендуют операции по перемене пола тем, кто испытывает проблемы из-за своей половой принадлежности. В июне вопрос обсуждался на конференции в Тегеране, где присутствовали представители других стран Персидского залива.

Мухаммед Мехди Кариминья пишет диссертацию о транссексуальности в духовной семинарии Кума.

"Все религиозные лидеры и ученые семинарии побуждали меня заняться этой темой, - заявил он в интервью. - По их мнению, мое исследование поможет изменить отношение общества к таким людям и прояснить религиозные установки по этому вопросу".

Одним из первых борцов за права транссексуалов стала Мариам Хатун Молкара, которая раньше была мужчиной. До революции, при шахе, он хотел стать женщиной, но операция была ему не по карману. Кроме того, он хотел получить религиозное руководство. В 1978 году он написал находящемуся в изгнании аятолле Рухоллаху Хомейни, которому суждено было стать лидером революции, и объяснил свою ситуацию.

Аятолла ответил, что его случай не является гомосексуализмом, и дал ему свое благословение.

Но произошла революция, и такие мужчины, как он, и те, кто уже сменил пол, подверглись преследованиям и даже арестам и пыткам. "Меня заставили не носить женскую одежду, которую я носила много лет, к которой привыкла, - вспоминает Молкара. - Для меня это было пыткой. Меня даже заставляли принимать гормоны, чтобы я выглядела как мужчина".

Лишь через восемь лет после революции, в 1986 году, ему удалось получить от правительства разрешение на операцию. Но денег у него не было, и лишь в 1997 году он сделал операцию по перемене пола в Бангкоке. Четыре года назад Молкара создала организацию для помощи тем, кто испытывает проблемы с половой принадлежностью. Соучредителями стали Али Разини, возглавляющий Особый клерикальный суд, занимающийся только лицами духовного звания, и Захра Соджаи, вице-президент Ирана, курирующая проблемы женщин. Исламская благотворительная организация Фонд имама Хомейни согласилась предоставить займы в размере 1,2 тыс. долларов, чтобы помочь желающим сделать операцию по перемене пола.

Чтобы получить в суде разрешение на операцию и новое свидетельство о рождении, заявители должны представить медицинское заключение о расстройстве половой идентичности. Этот процесс тянется годами.

Он сопряжен со значительными расходами. В Тегеране операция по превращению мужчины в женщину стоит около 4 тыс. долларов. Амир уже потратил на медицинские процедуры 12 тыс. долларов.

По этому пути идут представители разных социальных слоев.

Д-р Баграм Мир-Джалали, один из немногих тегеранских хирургов, делающих операции по перемене пола, рассказал, что один из его пациентов был бойцом Революционной гвардии, который в течение пяти лет участвовал в войне с Ираком. За его операцию заплатил исламский духовный лидер, у которого он работал секретарем. После операции мужчина, ставший женщиной, развелся и вступил в брак с духовным лидером.

"Когда она пришла ко мне много лет спустя, на ней была чадра, - сказал врач. - Когда она сняла чадру, я не увидел никаких признаков бородатого мужчины, которого я оперировал".

Но многие из тех, кто не может преодолеть юридические и финансовые препятствия, в повседневной жизни вынуждены сталкиваться с унижениями.

27-летний мужчина рассказал, что в 14 лет убежал из дома, так как не осмелился сказать родственникам, что хочет стать женщиной. Он просит называть его Сьюзен, дома носит женскую одежду, но выходит в таком виде только по ночам. По его словам, необходимость держать все в тайне подавляет его, несколько раз он пытался покончить с собой.

"Я всю жизнь страдаю, - сказал он, пытаясь прикрыть бакенбарды длинными прядями. - Люди относятся ко мне как к марсианину. На улицах женщины дергают меня за волосы и смеются. Мужчины, которые меня привлекают, отвергают меня".

В обществе, где у мужчин статус выше, чем у женщин, неприятие мужчины, желающего стать женщиной, особенно сильно.

"Девушку, которая одевается и ведет себя как мужчина, называют сильной личностью, но на нас смотрят сверху вниз, нас презирают", - сказал Ассал, которого отец проклял за то, что он сделал операцию и стал женщиной.

По словам Мир-Джалали, ему приходилось вести войну на многих фронтах, чтобы помочь более чем 200 пациентам, которые обращались к нему за 12 лет, что он оперирует. Хотя мусульманские лидеры теперь лучше понимают нужды транссексуалов, другие отстают от них.

"Мы сталкиваемся с проблемой, даже решая, в какой больнице делать операцию, так как общество считает таких людей ненормальными, - сказал он. - Больничное руководство относится отрицательно, говоря, что другим больным неприятно смотреть на моих пациентов".

По его словам, отец одного из пациентов бросился на него с ножом в его кабинете и грозился убить, если он прикоснется к его сыну. "Чтобы помочь этим людям, нам нужна серьезная культурная кампания", - заявил Мир-Джалали.