В воскресенье, как и было намечено, в России состоялись парламентские выборы. Получив 64% голосов населения, партия Владимира Путина "Единая Россия" будет иметь намного более 300 депутатских мандатов, которые необходимы для принятия парламентом любого законопроекта, внесения поправок в конституцию или объявления импичмента президенту - если такая угроза когда-нибудь понадобится по отношению к преемнику президента Путина. Две из остальных партий, которые преодолели 7-процентный барьер для представительства в парламенте, - Либерально-Демократическая партия России и "Справедливая Россия" - тоже стопроцентно лояльны к президенту.

Во время избирательной кампании "Единая Россия" распространила документ под названием "План Путина", который стал главной концепцией этой партии. Хотя реальный план Путина на будущее остается загадкой, его намерения относительно парламентских выборов выполнены.

Однако для их осуществления ряд и без того слабых политических институтов в России пришлось еще более ослабить. Самое трагичное в том, что легитимность выборов откатилась на несколько шагов назад, в результате чего эти выборы стали наименее свободными и справедливыми с тех пор, как в 1992 году была провозглашена независимость России. Несколько оппозиционных партий к участию в выборах не допустили. Кандидатам-индивидуалам от оппозиции - например, Владимиру Рыжкову, парламентарию с большим стажем, - не позволили баллотироваться.

"Единой России" и президенту Путину выделялась масса эфирного времени на телеканалах, контролируемых Кремлем, меж тем как ролики оппозиции снимали с эфира, а ее агитационную литературу конфисковывали. Государственные чиновники оказывали давление на своих подчиненных и директоров крупных компаний, дабы те голосовали за "Единую Россию"; некоторые сотрудники сообщили, что им велели сфотографировать свои "правильно помеченные" бюллетени перед тем, как опускать их в урну. Руководство Чечни перевыполнило план - обеспечило 99% голосов за "Единую Россию", чем превратило в фарс идею свободных и справедливых выборов. Какого масштаба достигли фальсификации, мы никогда не узнаем, так как солидным организациям, занимающимся мониторингом выборов - как солидным международным, так и российским - не позволили наблюдать за этими выборами.

Этой кампанией были расшатаны также свобода слова и собраний - права, гарантируемые российской конституцией. Осенью этого года в кремлевском предвыборном штабе осознали вероятность низкой явки избирателей и в связи с этим попытались напугать благодушно настроенный электорат, выявив врагов: либералов внутри страны и их друзей на Западе - которые гипотетически замышляют дестабилизировать обстановку в стране и вернуть Россию к так называемому хаосу 1990-х с правлением олигархов.

Эти рассуждения об "угрозе либералов", прозвучавшие даже из уст самого президента Путина, были откровенно-истерическими и странно напоминали советскую пропаганду. В результате в рамках предвыборной кампании лидер оппозиции Гарри Каспаров и его союзники оказались за решеткой. Трудно вообразить, как эти аресты могли способствовать повышению явки избирателей (этот показатель достиг вполне солидной отметки в 59%). Одно точно - эти аресты, а также закрытие региональных газет за использование нелицензионного программного обеспечения и налоговые инспекции, явившиеся в неправительственных организаций, вызвали озноб в российских институтах гражданского общества. Даже некоторые кандидаты от "Единой России" в кулуарах признают, что в этом плане кампания зашла слишком далеко.

Для осуществления предвыборного плана президента Путина потребовалось принести в жертву не только выборы и свободы собраний и слова, но еще кое-что: как ни смешно, пришлось поступиться существованием "Единой России" как настоящей политической партии.

Решение президента Путина возглавить партийный список "Единой России" значительно увеличило число поданных за нее голосов. Однако в середине кампании Кремль решил превратить эти парламентские выборы в референдум относительно фигуры Путина. Идея референдума относительно Путина и его "плана" затмила партию как организацию, комплекс идей и группу лидеров. Одержимость идеей референдума по поводу президента Путина достигла такого накала, что ток-шоу на крупнейшем российском телеканале (разумеется, контролируемом Кремлем) всего за два дня до голосования посвятило целый час спорам о том, что состоится 2 декабря - "выборы" или "референдум".

После триумфальной победы "Единой России" Путин даже не потрудился появиться в избирательном штабе партии и поздравить товарищей. В какой-то степени "Единая Россия" останется инструментом политической власти Путина, но она вряд ли возьмет на себя нормальные для партий функции по подготовке законопроектов, обсуждению вопросов общенационального значения или служения интересам конкретных избирателей на местах.

* * *

Ослабление этих трех политических институтов происходит в соответствии со стратегией деинституциализации, которую Владимир Путин проводит с самого начала своей деятельности на посту президента. Руководство государства, Госдума и Совет Федерации (нижняя и верхняя палаты российского парламента), премьер-министр и его кабинет, Верховный суд, СМИ, политические партии и гражданское общество - все они сегодня намного слабее и не столь независимы, чем восемь лет назад. Отсутствие реальных институтов, помимо института президентской власти, ставит сегодня перед Путиным настоящую дилемму: куда ему двигаться дальше?

Во время избирательной кампании Путин четко заявил о своих намерениях и дальше участвовать в политической жизни России, а также призвал своих сторонников проявить к нему доверие, дабы гарантировать его влияние в российской политике в дальнейшем. Но ему будет сложно конвертировать свою личную победу на выборах в это воскресенье в некую институализированную форму политической власти после того, как весной будущего года он сложит с себя президентские полномочия. В результате того, что Путин ослабил систему сдержек и противовесов президентской власти, все возможные должности для него, о которых говорят в Москве - должности премьер-министра, спикера [Думы], председателя Верховного суда, секретаря Совета безопасности РФ, генерального секретаря "Единой России" - не облечены почти никакой властью по сравнению с постом в Кремле. В поисках места, к которому он мог бы прикрепить колоссальный мандат доверия, выданный ему населением, Путин ныне кажется жертвой собственных прежних успехов. Создать новую формальную институциональную роль для Путина, вероятно, можно лишь путем внесения кардинальных поправок в конституцию, даже если против подобных поправок он категорично выступает.

Положительная сторона - или трагический парадокс, зависит от вашего мировоззрения - данной ситуации состоит в том, что следующий этап российской политической жизни наверняка будет характеризоваться большей состязательностью и нестабильностью, чем прошедшие восемь лет. Президент Путин не сумел найти способ превратить свой "царский режим" - это не мое выражение, а слова одного высокопоставленного советника Кремля, с которым я виделся в воскресенье, - в иную форму автократического правления. Соответственно, формирование новой системы управления страной или консолидация власти другого царя будут происходить в текучей политической среде в отсутствие правил или инструкций, которые могли бы направлять переход.

Кремлевские кланы будут и в дальнейшем драться между собой за владение богатствами России - нефтью, газом, металлами, оружием, технологиями атомной промышленности - не сдерживаемые правилами игры, которые обеспечиваются институтами. Главное в том, что новому президенту придется упрочить свою власть и легитимность самостоятельно, отдельно от Владимира Путина, - а этот процесс в России часто предполагает критику предыдущего лидера. Помните, как Хрущев отринул Сталина, Ельцин ругал Горбачева, а Путин вел кампанию против Ельцина?

После нескольких лет скуки, царившей в российской политической жизни, готовьтесь к тому, что здесь наступят куда более "интересные времена". Воскресные парламентские выборы почти ничего не прояснили.

Макфол - научный сотрудник, занимающий кафедру имени Гувера, а также преподаватель политологии Стэнфордского университета, старший научный сотрудник Moscow Carnegie Center