Упаси бог, чтобы писатель создал бестселлер. Тираж свинцом ложится на творческую душу, а давление общественных ожиданий губит любое творчество. В худшем случае все происходит так, как с русской писательницей Полиной Дашковой, чьи книги выходят во всем мире миллионными тиражами. "Я не читаю ваши книги, - часто слышит она, - однако они ужасны".

Бестселлеры, и это показали "Потсдамские встречи" на тему "Литература между властью и маргинализацией", наносят вред даже издательствам. Издателям приходится изрядно поломать себе голову над следующим ходом. Что касается трудных или странных произведений, которые иногда становятся популярны у публики, на взгляд издателя Хайнца Людвига Арнольда, тут успех запланировать невозможно.

Суперпопулярная книга ? это проблема и для критики. Если издание, как Гарри Поттер, становится глобальным бестселлером, то процессы написания, маркетинга и продаж протекают в таком захватывающим дух темпе, что рецензии подменяются анонсами, в которых речь идет не о произведении, а о событии. Поэтому для пишущего человека успех является и предосудительным, и скандальным, и вожделенным одновременно.

Любой скандал влечет за собой рост тиражей. Но в России даже цензурные гонения больше не гарантируют соответствующую реакцию. Диалог с властью, который русские писатели вели начиная с Пушкина и царя Николая, соперничавших в любви Натали и в благосклонности публики, затих.

Несколько дней назад из заключения был выпущен русский политик и литератор Эдуард Лимонов. Лимонов ? талантливый писатель, его "Книга воды" содержит чудесные лаконичные истории о неутомимом неудачнике, при этом Лимонов в политических трудах пропагандирует идеи собственной Национал-большевистской партии, шовинизм которых ? это самая большая безвкусица, которую сегодня может предложить Россия. Однако Лимонов был осужден за хранение оружия, а не как литератор.

Многократно варьируя эту метафору, Виктор Ерофеев следующим образом описывает отношения между властью и литературой: они относятся друг к другу как две злые собаки, бегающие по разные стороны забора. Когда после яростного облаивания шавки наконец-то встречаются там, где забор обрывается, они быстро обнюхивают друг друга и разочаровано расходятся. Сегодня успех русской литературы настолько зависит от масштабов рынка сбыта, что у некоторых русских участников встречи в Потсдаме можно было ощутить слабую тоску по тем временам, когда произведения андеграунда еще циркулировали в слепых машинописных копиях "самиздата".

Ход конференции становился гораздо увлекательнее, когда пафос больших тем снижался до анекдотов, частностей или случаев из жизни, что можно объяснить двойными стандартами немецкой стороны. Ведь Россия является для Германии прежде всего поставщиком "горячего" товара, который мы сами производить не решаемся. От русских литераторов немецкая публика получает размах на грани корректности, чем компенсирует себе дефицит разгульности в немецкой литературе.

Одним из тех, кто раскусил этот ханжество, является издатель из "Ад Маргинем" Александр Иванов, который издавал Бурдье и Сорокина, а недавно вызвал хорошо просчитанный переполох тривиальной антисемитской халтурой Александра Проханова "Господин Гексаген". В своих умозрительных рассуждениях о возможных вариантах стратегии по присоединению России к Западу, дабы вместе войти в историю, Иванов характеризует русскую литературу как экспортный хит. Россия, на его взгляд, должна выплескивать на рынок трансгрессию, некорректность, "гиперсексуальность". "Политкорректность" превратилась в России в объект борьбы, и эта война направлена против западного призыва к толерантности. Так, в формулировке Иванова о торговле литературой как "неоколониальным товаром" проявляется скепсис по отношению к чуждой системе ценностей, в которой многие россияне видят продолжение государственной опеки.

Думается, книжная ярмарка даст новый импульс этой торговле неоколониальным товаром. Издатель Бернд Лункевитц сообщает, что крупные издательства уже пытаются переманить русских авторов. А ведь кому-то может не повезти, и его книга станет бестселлером...