Среди экспертов по России фраза "зарождающийся средний класс" стала общим местом. Недавнее исследование показало, что примерно четверть от 140-миллионного населения страны относятся к "среднему классу". Потребительский бум стал новой реальностью, приметами которой являются заполненные торговые центры, растущие продажи импортных автомобилей (поднявшиеся в марте на 65% по сравнению с тем же периодом прошлого года), стремительно распространяющийся интернет и российские туристы, ставшие на некоторых международных курортах такими же привычными гостями, как немцы и англичане.

Конечно, отрадно видеть, как мои соотечественники наслаждаются более комфортабельным образом жизни. Да и не заслуживаем ли мы этого после десятилетий, если не столетий, различных лишений? Можно с уверенностью утверждать, что еще никогда в истории такой большой процент населения не мог похвастаться достойным уровнем жизни.

Вопрос в том, почему средний класс так важен. Связано ли это с чем-то большим, чем улучшение стандартов жизни? Ведет ли его рост, как полагают некоторые, к повышению спроса на соблюдение законов, демократическую политику и лучшее управление?

В современной России такого спроса не наблюдается. В то время, как Кремль последовательно расширяет и усиливает свой контроль над общественной сферой - лишая другие институты власти и ограничивая политические права людей - "зарождающийся средний класс" не демонстрирует особого стремления к участию в политической жизни, не отличаясь в этом от большей части остального населения. Как и большинство населения в целом, представители группы со средними доходами приняли патернализм правления Владимира Путина и остались аполитичными и апатичными. Они не предприняли никаких действий для того, чтобы заявить свои права на территорию, захваченную Кремлем.

Это не означает, что этот квази-средний класс в восторге от действий Кремля или от качества правления. Однако от ворчаний среди сотрудников на работе или даже в колонках газет и журналов или в личных блогах очень далеко до подлинной политической активности.

Да и зачем им становиться политически активными или даже принимать участие в выборах, если уж на то пошло? По всеобщему - небезосновательному - убеждению, в контролируемой Кремлем политической среде выборы лишены смысла. Однако члены среднего класса не возражают, что они никак не представлены во власти. Пока им хорошо живется, их неучастие в политике их вполне устраивает, как это устраивает и государство.

Радикальная деполитизация - не единственная черта, отличающая российский средний класс от западного. Российская экономика не основывается на широкой базе. Доходы от экспорта сырья превышают налоговые поступления от предприятий мелкого и среднего бизнеса. Правительство не находится в сильной зависимости от налогоплательщиков, и налогоплательщики не ожидают, и уж тем более не требуют, чтобы правительство перед ним отчитывалось.

Более половины представителей среднего класса России работают на государство, причем многие люди работают на государственные корпорации, которых становится все больше. С приближением предвыборных кампаний 2007-2008 годов правительство, купающееся в энергетических деньгах, неоднократно повышало зарплаты. Зачем гражданам требовать политических перемен, если государство обеспечивает им высокооплачиваемые работы и если демонстрация нелояльности в отношении щедрого работодателя, скорее всего, изменит их жизнь к худшему, а не к лучшему?

Российский средний класс может страдать от отсутствия власти закона, но едва ли станет требовать ее установления. Подчинение закону не считается такой уж добродетелью. Коррупция и неузаконенные сделки воспринимаются как правда жизни, а редкие попытки активистов гражданского общества что-то изменить кажутся наивными. Правительственные чиновники обычно конвертируют свою власть в стабильный доход.

Западный средний класс зиждется на гражданских институтах и вовлечен в регулируемые взаимодействия, такие как ипотечные выплаты, покупки страховок и создание накопительных счетов на образование детей. Представители западного среднего класса инвестируют в будущее и ожидают, что система будет эффективной и честной; если администрация не отвечает этим стандартам, средний класс полагает, что может проголосовать против такого правительства.

В отличие от своих западных товарищей, российский средний класс не верит, что может что-то изменить; более того, российский средний класс (как и население в целом) мало думает о будущем. Проведенный в прошлом году опрос общественного мнения показал, что около 50% россиян не знают, что ждет их в ближайшие месяцы, а треть респондентов сказали, что не планируют свою жизнь дальше, чем на один год. У них преобладают настроения, чтобы тратить, а не сберегать. Это позволяет увидеть потребительский бум в другой перспективе: типичный представитель среднего класса тратит около 70% своего дохода, в то время как на Западе это 40%.

В настоящее время представители среднего класса наслаждаются новыми потребительскими возможностями и едва ли будут выступать за перемены. Это настроение может измениться, правда, если политика правительства начнет мешать их новому образу жизни. Если после выборов правительство станет менее щедрым, те, на ком это отразится, могут объединиться, чтобы отстаивать свои интересы. Нынешняя апатия ("оптимистическое подчинение", как недавно назвал это состояние один циничный обозреватель), может уступить стремлению призвать правительство к ответу.

Но перемены могут начаться и еще раньше. Жадные, желающие получить свой кусок от государственных доходов представители элиты все активнее соперничают в борьбе за власть и собственность. Кремль может обнаружить, что ему все сложнее сдерживать эту вражду, особенно, если государственных доходов для дележа будет становиться меньше. Эта борьба навряд ли будет приятной на вид или демократической, но если она выльется наружу, она почти наверняка политизирует общество.

Маша Липман - редактор журнала Московского центра Карнеги Pro et Contra, автор ежемесячной колонки Washington Post