В течение 43 лет один человек вершил судьбами советских композиторов. Сожалеете ли Вы об этом? - спрашивает его Майкл Бинион.

Те, кто опасается, что в период президентства Путина будет подавляться пресса, ограничиваться свобода слова, а КГБ вновь восстановит контроль над российской культурой, должны просто послушать рассказ интеллигентного седого человека, чтобы узнать о невообразимом для постсоветского поколения мире репрессий.

"Когда распался Советский Союз, я покинул свой кабинет и закрыл дверь. Так прекратил существование Союз Советских Композиторов", - рассказывает Тихон Хренников. Человек, в течение 43 лет имевший абсолютную власть над советской музыкой, пережил систему, которой он преданно служил наряду с такими гигантами российской музыки, как Шостакович, Прокофьев и Шнитке. Он как диктатор управлял их судьбами, и, по мнению некоторых, портил им жизнь. В 1948 году Сталин лично поручил композитору навести порядок в музыке. Он был служителем системы, которая направляла миллионы людей, включая его брата, на смерть в лагеря, но период его правления ознаменовался созданием самых талантливых произведений. Он поддерживал российскую музыку деньгами, почестями, привилегиями.

Его осуждала интеллигенция, его критиковали историки за гонения на Прокофьева в 1948 году на втором пленуме Союза композиторов, и многолетнее преследование всех авангардных композиторов, но Хренников никого не слушает и ни о чем не сожалеет. "Моя совесть чиста", - говорит он. Даже во время обострения сталинской паранойи, он сумел защитить композиторов, членов союза: ни одни из них не был расстрелян, а сам Хренников отказывался писать доносы, к чему его пытались принудить сталинские обвинители. В противоположность членам Союза композиторов, многие писатели и артисты навсегда исчезли, а руководитель Союза писателей покончил самоубийством.

Хренникова, в частности, обвиняли в гонениях против Шостаковича. Прежде всего, речь идет о музыковеде-диссиденте Соломоне Волкове, по словам которого, Хренников уличил композитора в "формализме". Хренников отвергает эти обвинения: он называет их попытками подогреть антисоветские настроения. Он также заметил, что Шостакович, однажды заявивший в Америке в ходе пресс-конференции, что коммунистическая партия - "самая прогрессивная партия в мире", был его другом. Он также отказывается верить в то, что Шостакович не мог писать музыку, какую хотел.

После концерта для фортепьяно Хренникова, этих композиторов часто сравнивали друг с другом. Вскоре стало ясно, кто из них двоих талантливее. И Хренников, к его чести, не стал пользоваться своим политическим положением, чтобы заменить своими произведениями музыку, сочиненную его современником. Впервые они встретились в 1935 году и очень часто, пока не начались сталинские репрессии, ходили друг к другу в гости.

Хренников утверждает, что и ему не удалось избежать террора. Два его брата были арестованы. Он сумел добиться того, чтобы дело одного брата рассматривалось на открытом судебном заседании, завершившимся вскоре его освобождением. Однако второго брата судили закрытым судом. Больше он его никогда не видел.

Сталин выбрал Хренникова, потому что ему нравилась его музыка к кинофильмам. "Совершенно неожиданно, меня, молодого тогда человека, назначили ответственным за всю музыку нашей страны. Я даже не был полноправным членом партии".

Сталин проявлял пристальный интерес к кино и музыке. У него были любимые певцы, и он мог прервать заседание политбюро и настоять на том, чтобы дрожащие от страха участники заседания поехали вместе с ним в оперу послушать какую-нибудь арию. Даже сегодня вы можете увидеть тревогу в бледно-голубых глазах старого композитора, когда он вспоминает беседы со Сталиным: "Было такое ощущение, что разговариваешь с Богом".

Долгое время бывший членом Центрального комитета, Хренников с гордостью рассказывает о том, какую помощь партия оказывала деятелям искусства. "Мы им строили дачи, дома отдыха. У нашего союза был бюджет в 20 миллионов рублей и свое собственное издательство". Сэмюэль Барбер, американский композитор, однажды побывавший в России, сказал: "Мы можем лишь позавидовать таким условиям". Сегодня, говорит Хренников с раздражением, все намного сложнее. Субсидии прекратились, а дачи Союза композиторов проданы или сдаются в аренду. Изменилось отношение к музыкантам. В России, когда-то были самые лучшие пианисты и скрипачи. Где они сейчас? Но, вместе с тем, он не скучает по своей старой работе. "Впервые за много лет я свободен. Я отвечаю лишь за свою музыку".

И в 87 лет он все еще сочиняет: в 1995 году он написал балет "Наполеон Бонапарт", представления которого проходят в похожем на пещеру Кремлевском Дворце Съездов. По иронии судьбы, также как и многие нынешние российские артисты, он вынужден полагаться на западных спонсоров: в его случае, речь идет об американской компании "Йорк Интернэшнл".

Он все еще продолжает получать награды. Он рассказывает о своей дружбе с Менухиным, Бриттеном, Стравинским и Шостаковичем, несмотря на то, что они часто довольно зло отзывались о нем. В его голосе звучат железные нотки, когда он вспоминает о тех, кто говорил или писал о его "диктаторстве" в Союзе композиторов: он называет их "диссидентами", пытающимися добиться расположения за границей. Но он тоже страдает: его, за глаза, осуждали те, кто в официальной обстановке называли себя друзьями. Он не назвал их имен. Хренников, которому известны многие интриги эпохи сталинизма, обещал, что все свои секреты унесет с собой в могилу.