В конце Второй мировой войны личная фильмотека Сталина пополнилась. Коллекция фильмов Геббельса была захвачена в качестве трофея. В зимнем саду Большого Кремлевского дворца Сталин и его соратники (группа старых большевиков с постоянно меняющимся составом) регулярно устраивали кинопросмотры. Они смотрели фильмы с Чарли Чаплиным, Спенсером Трейси и Кларком Гейблом. Особенно Сталин любил гангстерские и ковбойские фильмы; сексуальное содержание казалось ему оскорбительным.

Сталин - тиран и деревенский невежда - на протяжении всего фильма мог ворчать, ругая актеров на экране. Примерно в 2 часа ночи он как бы спонтанно предлагал: "А теперь пойдем поедим". Никто не отказывался. Вся компания отправлялась на Кунцевскую дачу, где начинался один из зловещих марафонов в виде ужина с выпивкой, продолжающийся до рассвета. Министр культурного террора Жданов убедил Сталина, что эти собрания продолжали традиции древнегреческих ассамблей.

"Залитые блевотиной столы, - пишет британский автор Саймон Себаг Монтефиоре в новой биографии "Сталин: двор красного царя", - это самое близкое подобие кабинетного правительства, когда-либо достигнутое Сталиным".

Подневольные бояре - члены политбюро - обсуждали литературу, вершили политику, доносили на своих коллег и пили как сапожники, чтобы заглушить страх - ведь их в любую минуту могли забрать. Часто обед превращался, по выражению Монтефиоре, в "неандертальское празднество". Сталин зачастую напивался и, как вспоминает Никита Хрущев, начинал бросаться помидорами. Лаврентий Берия развлекался тем, что, засунув помидоры в карманы пиджака старого большевика Анастаса Микояна, швырял его потом о стену, чтобы они лопались.

Монтефиоре написал очень увлекательную биографию Сталина, основанную в то же время на достоверных данных: это история в форме сочной сплетни, где сенсация стоит на тщательно изученных фактах. Так или иначе, очень удачный ход - описать Сталина и его чудовищные преступления, в которых была пролита кровь миллионов, с сардонической усмешкой и с жаром таблоида, что является торговой маркой этого автора.

У писателя, между тем, был доступ к государственным архивам России, открытым в 1999 году. Он пишет, что использовал в работе "многочисленные захватывающие фотографии и документы, в том числе письма Сталина, его приближенных и членов их семей".

Монтефиоре побеседовал со многими родственниками приближенных Сталина, проштудировал большое число неопубликованных мемуаров тех, кто присутствовал при описываемых им событиях. Монтефиоре, которому сейчас 38 лет, похоже, знает о тех страшных временах больше, чем основная масса ныне живущих.

Старая повесть о том, как марксистская утопическая мечта превратилась в историю ужасов и жестокостей, в его интерпретации выглядит как экскурс в психологию личности. Вот что он пишет о главе КГБ Викторе Абакумове: "Абакумов - еще один самодовольный палач, аморальный и беспринципный карьерист. Обладающий садизмом Берии, но без его интеллекта. Прежде чем приступить к пыткам в своем кабинете, он расстилал там замаранное покрывало, чтобы кровь жертвы не испачкала его персидских ковров".

Сталин остается главной таинственной фигурой - с его страстью к выращиванию лимонов и роз, проявляющий сказочную доброту к отдельным людям. Он с готовностью демонстрировал стопки своего идеально чистого белья (он очень гордился тем, что меняет его каждый день).

После Хиросимы Сталин размышлял: "Война - это варварство, но использование атомной бомбы - это сверхварварство".

И это слова человека, по вине которого от голода на Украине умерло 10 миллионов, импресарио театра ужасов, мужлана, сказавшего по поводу изнасилованных русскими солдатами 2 миллионов женщин в Восточной Германии и Пруссии: "Что тут страшного, если солдат немного позабавится?.."

Сталин в изображении Монтефиоре, увиденный с беспрецедентно близкого расстояния, выглядит еще более непонятным, еще более загадочным, чем тот, к которому мы привыкли.

Этот нетрехмерный персонаж был еще и любителем чтения. Сталин однажды сказал югославскому коммунисту Миловану Джиласу: "Ты, конечно, читал Достоевского? Понимаешь, как сложна человеческая душа?" Такого Сталина не смог бы выдумать даже сам Достоевский.