Когда стало известно, что орудием убийства бывшего шпиона Александра Литвиненко было радиоактивное вещество, группа ученых принялась срочно выяснять, насколько широки были масштабы радиоактивного заражения. Идя по следу Литвиненко, они осмотрели сотни людей и десятки помещений

Профессор Пэт Труп беспокойно ворочалась на кровати в гостиничном номере в Хельсинки. Сон не шел - ее обуревали мрачные предчувствия. В Лондоне только что скончался бывший сотрудник КГБ Александр Литвиненко. В Финляндии было пол-двенадцатого вечера четверга, 23 ноября 2006 года, и Труп не могла отделаться от мысли, что находится совсем не там, где ее присутствие в данный момент необходимо. Будучи исполнительным директором Управления защиты здоровья (УЗЗ), Труп предчувствовала, что последствия случившегося с Литвиненко и угроза общественному здоровью примут колоссальный масштаб, еще до того, как сообщили о точной причине его смерти. По-видимому, Литвиненко был отравлен, но основные версии - яд пытались идентифицировать с различными радиоактивными веществами и таллием (тяжелым металлом) - не подтвердились на практике. Чем же отравили Литвиненко?

Полночь миновала. Труп приехала в Хельсинки на всемирную конференцию своих коллег - глав крупных ведомств, заботящихся о здоровье и безопасности населения. Многие ли из них захотели бы оказаться сейчас на ее месте? Многие ли надеются, что с ними такого не случится?

Тем временем эксперты по вопросам радиации из Atomic Weapons Establishment (Олдермастон, графство Беркшир) консультировали британских полицейских. Вскоре, надеялась Труп, они смогут сообщить ей, что именно стало причиной смерти русского. Весь вечер ей звонили и отчитывались о новостях. И вот примерно в полпервого ночи раздался еще один звонок. Это был доктор Роджер Кокс, директор Центра радиационных, химических и экологических опасностей при УЗЗ, находящегося в Чилтоне, графство Оксфордшир. Он сообщил, что Литвиненко был отравлен полонием-210, радиоактивным веществом, о котором прежде никто и не думал как об орудии убийства. "Роджеру пришлось вкратце объяснить мне, что такое полоний-210 и чем он опасен, - вспоминает Труп. - Часа в два ночи я решила, что спать мне сегодня не придется, и по интернету забронировала себе обратный авиабилет на рейс в 6 утра. Мне было абсолютно ясно, что начинается нечто беспрецедентное".

На прошлой неделе сэр Кен Макдональд, директор государственного обвинения, потребовал экстрадиции Андрея Лугового, бывшего сотрудника Федеральной службы безопасности России (ФСБ), а ныне бизнесмена, по обвинению в убийстве Литвиненко. История о радиоактивном следе, который, как предполагается, привел прямо к жилищу Лугового, уже рассказана, и ее пока не стоит повторять, поскольку еще остается слабая вероятность судебного процесса. Но известная лишь посвященным история разрешения кризиса, вызванного распространением полония, еще не рассказана. Тысячи людей внесли свой вклад в то, чтобы оградить здоровье широких масс населения, протестировать на облучение тех, кого затронуло случившееся, и предотвратить дальнейшее радиоактивное заражение. Пока Труп летела домой, ее персонал поднимали по тревоге.

Управление защиты здоровья было создано в апреле 2003 года. На него возложена задача по охране здоровья и благополучия населения от инфекционных болезней, химических веществ, воздействия новых технологий, угроз радиоактивного заражения и даже сознательного применения биологического оружия террористами. Побудительным мотивом для создания этого ведомства стало то, что после 11 сентября люди поняли: "Если случится что-то серьезное, лучше заранее быть к нему готовым". Управление защиты здоровья было создано на базе нескольких учреждений, в том числе Национального совета по радиологической защите, который возглавлял вышеупомянутый доктор Кокс.

23 ноября, пока Литвиненко агонизировал, усиливались подозрения в том, что он мог быть отравлен полонием-210. Кокс втайне начал собирать в Чилтоне небольшую команду из своих лучших экспертов. Среди них был доктор Майк Бейли, глава отдела по оценке доз радиации. Эти люди проводят большую часть жизни на учениях, отрабатывая возможные чрезвычайные ситуации, готовясь ко всем неожиданностям. Но никто не думал о планировании чего-то подобного.

"Мы все здесь хорошо знаем, что такое полоний-210, - говорит Бейли. - Он существует в природе. Ему найдено промышленное применение. Но никому и в голову не приходило, что его можно применять как яд. Когда мне сказали, что дело в полонии-210, я страшно поразился".

Большая часть тестов на радиационное облучение предполагает измерение уровня гамма-радиации - самой распространенной разновидности радиации, вызываемой естественными причинами. Но полоний-210 - это источник альфа-радиации, не распознаваемой стандартными детекторами, например, в аэропортах. Альфа-радиация не может проходить через стекло или бумагу; если такое радиоактивное вещество проглотить, его излучение не пробьется наружу: отмершие чешуйки, составляющие наружный слой кожи, просто не выпустят лучи наружу. Заражение полонием можно диагностировать, лишь исследуя отходы жизнедеятельности типа мочи. Хотя излучение полония распространяется недалеко, оно очень сильное - один эксперт назвал его "свирепым" - и причиняет необратимый урон внутренним органам, в особенности костному мозгу. Но на деле для того, чтобы полоний нанес тебе вред, его надо проглотить.

"Смерть от полония-210 - это что-то неслыханное. Позднее мы отыскали сведения об одном погибшем в России - этот человек случайно вдохнул пары полония-210 на производстве, - рассказывает Бейли. - К счастью, у нас под рукой отличная библиотека, с ценными книгами и периодикой за много лет". На столе в его кабинете на втором этаже офиса в Чилтоне - футуристическом бетонном комплексе 1960-х годов - лежит книга в светло-желтой обложке, на которой не указано название. На титульном листе читаем: "Исследования по радиации. Приложение 5, 1964. Обмен веществ и биологическое воздействие источника альфа-частиц полония-210". Это исследование осуществили Дж. Ньюэлл Стеннерд и Джордж У. Касаретт, два авторитетных ученых из "Проекта по атомной энергии" при Рочестерском университете (США) - рудимента "Проекта "Манхэттен"", которому мир обязан атомной бомбой. "При работе над "Проектом "Манхэттен" им надо было знать, каково возможное воздействие на рабочих, поэтому в 40-60-х годах они много экспериментировали с полонием-210, - говорит Бейли. - Опыты проводились на животных, но они все равно принесли неоценимую пользу. Если предположить, что люди чувствительны к полонию-210 примерно так же, как животные, мы можем с большой точностью вычислить, какая доза вещества нужна для убийства человека за несколько недель".

Бейли, пожалуй, преуменьшает свою роль. На самом деле, по словам Труп, он осуществил целую серию сложных вычислений, которые сыграли основополагающую роль для быстрого установления возможной дозы яда в организме Литвиненко. Труп подозревала, что с Литвиненко могло контактировать огромное множество людей и всех их придется проверять; вычисления Бейли помогли рассчитать, насколько опасен в потенциале был такой контакт. "На том этапе - на обратном пути в Британию - голова у меня шла кругом: я пыталась составить список всего того, что нам нужно сделать, - вспоминает Труп. - К моему возвращению Кокс подготовил для меня дайджест по полонию и альфа-радиации. Мне предстояло проинформировать министров и журналистов. Я должна была сама все прежде усвоить".

В тот же день Труп публично объявила название вещества, которым был отравлен Литвиненко, а тем временем сотрудники УЗЗ и эксперты из Олдермастона начали проверять на предмет радиации дом Литвиненко в Масуэлл-Хилл в Северном Лондоне, больницу Барнет, где он вначале лечился, и больницу Университетского колледжа, где он скончался. Параллельно им пришлось разработать совершенно новую процедуру тестирования для проверки всех, кто контактировал с погибшим. Задача была колоссальная. В Чилтоне и в штаб-квартире УЗЗ на восьмом этаже современного здания в Холборне в центре Лондона были организованы оперативные штабы. В последующие дни следы радиоактивного загрязнения были обнаружены, как известно всем, в отеле Sheraton на Парк-лейн и в баре Pine Bar отеля Millennium на Гросвенор-сквер (в обоих местах Литвиненко встречался с Луговым), в суши-баре Itsu, в офисах Бориса Березовского, друга Литвиненко, на стадионе Arsenal's Emirates и в салонах трех авиалайнеров. Вспоминая обо всем этом, Труп подпирает щеку рукой. Эта миниатюрная, уверенная в себе 59-летняя дама, врач по образованию, с 1975 года работает в органах общественного здравоохранения. Прежде чем стать первым исполнительным директором УЗЗ, она занимала пост заместителя главного врача Великобритании. На ее счету работа с такими кризисами, как вспышка ящура и последствия 11 сентября - то есть подготовка на случай потенциального аналогичного теракта в Великобритании. "Всякая чрезвычайная ситуация может быть изображена в виде графика, - говорит она. - Обычно начинается с большого взрыва, потом ситуация постепенно выравнивается и угасает. Но эта все расширялась, расширялась и расширялась. Каждый день на нас сваливалось что-то новенькое, то, с чем мы раньше не имели дела. Люди работали без отдыха, но в то же самое время жизнь кипела ключом - адреналин сказывался. Все просто сосредоточенно делали свое дело".

Прежде всего требовалось закрыть доступ в места, где была обнаружена радиация, и проверить тех, кто контактировал с Литвиненко и/или бывал в этих местах. Пока персонал неврологического центра в Лондоне совместно с полицией и группами экспертов из Олдермастона проводил проверки мест, где бывал Литвиненко, в Чилтоне пришлось разрабатывать процедуру тестирования для сотен обеспокоенных людей, которые по совету Труп обратились на "горячую линию" УЗЗ. В результате был составлен такой регламент: всякого, кто подозревал, что подвергся облучению, опрашивала по телефону команда экспертов. С теми, кого отнесли к "группе риска" - в их числе семья и друзья Литвиненко, персонал больниц, ресторанов и отелей, посетители Pine Bar и Itsu и так далее - сотрудники УЗЗ связывались сами. Каждый потенциальный пациент должен был сдать на анализы как минимум один литр мочи за сутки. В Чилтоне еще продолжаются анализы по нескольким случаям. Моча медленно выпаривается при температуре 85 градусов Цельсия в течение примерно 12 часов, пока не остается только солевой осадок. Тогда в сосуд заливают раствор соляной кислоты и кладут импровизированный пластмассовый колпачок с серебряным диском размером в 10-пенсовую монету (серебро притягивает полоний). Жидкость три часа перемешивают. Потом диск достают пинцетом; если на нем виднеется тонкая пленочка, то это полоний. На данный момент почти все пробы обработаны, но мне удалось увидеть, как лаборант Дайлис Уилдинг несла одну пробу в чашке Петри с первого этажа в спектрографическую лабораторию на второй. Пробу помещают в альфа-спектрометр, который выдает график, изобличающий присутствие всех радиоактивных веществ. Но результаты будут готовы только через день. "Поначалу нашей главной проблемой была нехватка оборудования, - говорит Уилдинг. - Первая крупная партия проб поступила в воскресенье - но где возьмешь в воскресенье реторты для проб и электрические плитки для выпаривания? Какое-то время нам приходилось закупать в супермаркете минеральную воду в бутылках, воду выливать, а бутылки использовать. Работы была уйма, но мы знали, как это важно, и старались использовать все возможные ресурсы на полную катушку".

На данный момент помимо Литвиненко протестировано 733 человека. Из них 716, по мнению специалистов, находятся вне опасности - риск заболеваний, связанных с полонием-210, им не угрожает. 17 человек получили дозу выше средней, но, по оценкам УЗЗ, "опасность для их здоровья в долгосрочной перспективе, по-видимому, будет крайне невелика". Ну, а зараженные помещения и прочие места? Как там наводили порядок? УЗЗ не может оглашать подробности, так как данные об использовании полония или мероприятиях по его дезактивации могут фигурировать в материалах будущего судебного разбирательства. Однако сотрудники УЗЗ могут поведать нам, как радиоактивное заражение выявлялось в других районах и как с ним справлялись.

Джен Макклюр - координатор рабочих групп в лаборатории радиационной метрологии в Чилтоне. Пока специалисты из Олдермастона, одетые в защитные скафандры, собирали вещественные доказательства в местах, интересующих следствие, группы Макклюр шли по радиоактивным следам и проводили начальную дезактивацию в общественных местах типа больниц, номеров и коридоров гостиниц, кабин лифтов, салонах самолетов и на футбольном стадионе. Макклюр подносит двойной фосфорный зонд Electra к загерметизированному источнику альфа-радиации, чтобы дать послушать, как зонд пощелкивает. "С альфа-радиацией одна загвоздка: чтобы ее обнаружить, нужно приблизиться к источнику на очень маленькое расстояние - в 2-3 сантиметра - но стоит ее засечь, как сигнал звучит громко и очень отчетливо, - говорит она. - Это означает, что нам в буквальном смысле приходилось ползать по полу, носом рыть землю. Там, где загрязнение было сильное, мы вызывали специальные команды дезактиваторов, но в основном для очистки было достаточно мокрых тампонов. Потом их надежно запаковывали и уничтожали. Обычно было достаточно простой уборки. Если мы обнаруживали, к примеру, стойкое заражение на поверхности дерева, источник просто покрывали лаком. Кое-где стены покрасили. Краны отвинчивали и уничтожали в соответствии с техникой безопасности. Помните, период полураспада полония-210 составляет 138 дней - то есть спустя этот срок его радиоактивность значительно уменьшается".

В разгар кризиса Макклюр имела в своем распоряжении 72 человек, в том числе нанятых по договору лиц из четырех частных фирм и команду из 12 специалистов из военной Научно-технической лаборатории обороны в Олверстоуке. "Мы думали, что больше всего придется попотеть на стадионе Emirates, - говорит она. - В смысле, казалось, что придется проверить всю территорию. Но потом нам указали, какие места соответствуют определенным билетам, и мы проводили расчистку вокруг них. Работа была относительно несложная. Зато в самолетах проверяли каждый квадратный дюйм. Несколько сидений демонтировали и заменили. Нельзя забывать, что все началось с трагедии в семье Литвиненко, но с нашей точки зрения это была одновременно увлекательная и сложнейшая задача: нам пришлось применить на практике все, чему мы ранее обучались".

Худший период закончился к февралю, когда штабы УЗЗ были свернуты, но Труп напоминает мне, что в тот же период ее персонал заодно провел два крупных учения в связи с потенциальными эпидемиями гриппа, вспышкой нового штамма так называемой "больничной инфекции" золотистого стрептококка и обнаружением птичьего гриппа на птицефабрике фирмы Bernard Matthews в Саффолке. "Мы также разыскали людей из 52 стран, которые потенциально могли заразиться полонием, и вместе с министерством иностранных дел передали информацию и рекомендации властям всех этих стран", - добавляет Макклюр.

В общей сложности для разрешения кризиса было задействовано более 3000 сотрудников УЗЗ и других ведомств. Труп заявляет, что горда ими. "Это прошло не идеально, - говорит она. - Подобное предприятие никогда не проходит гладко. Но мы рады тому, как все прошло, и мы многому научились. Так что, если нечто подобное повторится, мы уже будем к нему готовы". Посмотрим, смогут ли коллеги Труп по Скотланд-Ярду когда-нибудь почувствовать удовлетворение от хорошо проделанной работы в связи с этой историей.