"Задолго до того, как в сентябре этого года российское государство объявило "Левада-Центр" - единственную в России авторитетную независимую организацию, проводящую соцопросы, - "иностранным агентом", его директор Лев Д.Гудков знал, что такое случится", - пишет в The New York Times журналистка Маша Гессен.

Российские НКО обязаны регистрироваться в качестве "иностранных агентов", если финансируются из-за границы и занимаются "политической деятельностью". В мае в список действий, считающихся "политической деятельностью", было включено проведение социологических опросов. "Когда в апреле я навестила Гудкова, он сказал, что эти поправки к закону, видимо, призваны конкретно ударить по его центру", - пишет Гессен.

"У тоталитарных режимов противоречивые отношения с социологией. С одной стороны, при таких режимах нет ни выборов, ни свободных СМИ - источников понимания общественных настроениях, так что социологи им еще нужнее, чем демократическим правительствам. С другой стороны, их боязнь информации прямо пропорциональна потребности в ней. Они боятся: если позволить социологам работать свободно, те узнают об уязвимых местах режима. Идеальный тоталитарный режим нашел бы способ раздобыть социологические данные без помощи социологов", - говорится в статье.

Напомнив историю ВЦИОМ и "Левада-Центра", Гессен пишет: "Левада-Центр" сохранил свою репутацию самого надежного источника сведений об общественном мнении в России. Даже федеральные министерства иногда заказывали у него опросы. Порой их результаты мало отличались или вообще не отличались от результатов, которые давали социологические организации, контролируемые Кремлем. Но Кремль не смог взять под контроль социологов из "Левада-Центра", и это предрешило их судьбу. В итоге, как и предчувствовал Гудков, страх Кремля перед информацией возобладал над желанием знать правду".