"Меня часто спрашивают - правда, только русские, - каково это, быть потомком Александра Сергеевича Пушкина, как будто это делает меня особенной. Или же они настроены критически: как это я, иностранка, смею писать о том, кого вряд ли могу понять, и тем более иметь о нем свое мнение", - пишет в статье для The Times Марита Филлипс, автор либретто для оперы Константина Боярского "Пушкин".

Такие вопросы говорят о глубине чувства, которое русские питают к своему любимому поэту, считает Филлипс. "Это совершенно отличается от нашего отношения к Шекспиру, - отмечает она. - Для британцев искусство - это роскошь. Для русских это необходимость. Россия - страна икон, они делают своих царей святыми, а своих президентов - царями, они благоговеют перед своими художниками, писателями и музыкантами. Для британцев нет почти ничего святого".

Никто бы не мог предугадать, что спустя почти 60 лет после смерти поэта внуки Николая I и Пушкина, великий князь Михаил Михайлович и София фон Меренберг, совершат побег и поженятся в Сан-Ремо. Это были родители бабушки Мариты Филлипс. Изгнанные из России, они выжили, когда в июле 1918 года братья великого князя Михаила и большинство Романовых были убиты, рассказывает она. С 1900 года они жили в Англии. "Моя бабушка говорила по-русски, но потом язык был утрачен. Я его учила, но так и не освоила", - признается Филлипс.

"Я выросла со смутным пониманием того, что родство с этим давно умершим иностранным поэтом - предмет гордости, хотя в детстве, не зная контекста, я не понимала почему. У меня был перевод "Сказки о рыбаке и рыбке" в мягкой обложке, доставшийся от бабушки. Под словами "А. Пушкин" она написала: "Твой пра-пра-пра-прадедушка", - повествует Филлипс.

В 17 лет она отправилась в советскую Россию и с тех пор не раз туда возвращалась. Она сидела за его столом в Лицее, посетила дом рядом с эстонской границей, где няня рассказывала Пушкину сказки после того, как его отправили в ссылку за оду "Вольность". "Я держала в руках его кольца и видела часы, остановившиеся в 14:45 - в ту самую минуту, когда он умер", - рассказывает Филлипс.

"Преклонение русских перед Пушкиным - это страстная и глубоко личная любовь не только к словам поэта, но и к человеку, их невозможно отделить друг от друга, - отмечает автор статьи. - В этой огромной стране, где "маленький человек" всегда зависел от милости своих правителей, они чувствуют, что Пушкин один из них, он их понимает, говорит за них".

"Но сводить Пушкина к простому смертному может быть равносильно богохульству", - добавляет Филлипс. Она вспоминает, как много лет назад познакомилась с директором Михайловского театра, который заявил, что Пушкин не может лично предстать на сцене. Она пишет: "Когда мой муж вежливо упомянул, что Британия поставила спектакли "Иисус Христос - суперзвезда" и "Годспелл", он возразил: "То Иисус Христос. А мы говорим о Пушкине!"

В разговорах с профессорами, писателями, кураторами и обычными россиянами Филлипс заметила отсутствие интереса к тому, каким на самом деле был Пушкин. "Два столетия любви к нему, возможно, затмевают тот душевный склад, что сделал его великим, но и уничтожил таким молодым, - предполагает она. - Детей знакомят с Пушкиным почти до того, как они научились говорить, они читают наизусть его стихи и знают все истории из его хорошо задокументированной жизни".

Другое следствие того, что Пушкина возвели на пьедестал, - это плоскость личностей рядом с ним, полагает Филлипс. У Николая I были свои недостатки, но он не был злостным диктатором, а жена Пушкина Наталья не была пустоголовой красавицей, пишет она. Слабости и недостатки самого Пушкина контрастируют с глубоким пониманием и сочувствием к человеческой природе в его произведениях.

По мнению Филлипс, роковая дуэль Пушкина была желанием умереть. Она пишет: "Его личность, вкупе с чередой событий, решений, персонажей и событий, завела его туда, где он не мог писать. Эта депрессия или, может, нервный срыв, возможно, прошла бы, но без канала для самовыражения его жизнь стала невыносимой".

"Пушкин представляет собой извечный тип творца: часто не в ладах с властью, склонный к саморазрушению, меланхоличный и при этом обладающий таким подсознанием, которое независимо от внешней стороны жизни отсеивает впечатления и выдает жемчужины блистательного юмора, чистоты и правды. Пушкин никогда не мог перечить своим богам и демонам. В конце концов, через него они должны были выразить свою истину. Именно эта цельность в сочетании с его исключительным даром обеспечивает его сегодняшнее живое звучание и делает его историю вневременной", - пишет Филлипс.