Если бы в результате Февральской революции в России была установлена конституционная демократия, весь мир теперь был бы совершенно иным, пишет в своей статье в The New York Times Джон Квиггин, профессор экономики (Квинслендский университет, Австралия).

"Если бы ведущий деятель Временного правительства Александр Керенский схватился за шанс, который дала ныне забытая резолюция германского рейхстага, Первая мировая война, возможно, завершилась бы прежде, чем американские войска добрались до Европы. В этой альтернативной истории Ленин и Сталин упоминались бы в малозаметных примечаниях, а Гитлер так и остался бы не больше чем художником-неудачником", - говорится в статье.

Напомнив хронику Февральской революции и последующих месяцев, автор замечает: все реформы Временного правительства, которые в мирное время показались бы глубочайшими преобразованиями, не удовлетворяли главные потребности народа - в мире, хлебе и земле.

Как бы то ни было, в начале июля могущество Александра Керенского, министра Временного правительства и члена партии эсеров, достигло апогея. Он стал премьер-министром.

Почти в тот же момент в Берлине, поскольку немцы, как и русские, устали от войны, "рейхстаг с большим перевесом голосов принял резолюцию, которая призывала к миру "без аннексий и контрибуций", говорится в статье.

"Но к тому времени Германия фактически была военной диктатурой. Власть принадлежала Высшему командованию во главе с генералами Людендорфом и Гинденбургом (оба они позднее внесли первостепенный вклад в приход Гитлера к власти). Людендорф и Гинденбург, как и следовало ожидать, проигнорировали решение рейхстага", - говорится в статье.

"Для всякого, кто усвоил стандартную точку зрения победителей (версию, что Антанта вела оборонительную войну с целью освобождения небольших государств), станет неожиданностью, что Великобритания лицемерила насчет своих целей в войне, а Франция вообще отказалась их декларировать. Дело в том, что эти цели были слишком постыдными, чтобы объявлять о них открыто. В серии секретных договоров державы договорились, что в случае победы разделят между собой империи побежденных врагов", - говорится в статье. Для России главным трофеем был Стамбул.

Автор считает: "Керенский мог бы отказаться от договоренностей, заключенных царской империей, и объявить о своей готовности согласиться на "формулу мира" - ни аннексий, ни контрибуций, предложенную рейхстагом. Возможно, Высшее командование Германии проигнорировало бы предложение Керенского и продолжило боевые действия (так оно поступило, когда после Октябрьской революции, в конце 1917 года, большевики предложили ему те же условия). Но в июле 1917-го обстановка была намного благоприятнее, чем в конце года. Как продемонстрировало наступление Керенского, российская армия, хотя и была деморализована, оставалась эффективной боевой силой, а линия фронта проходила намного ближе к территории "Центральных держав" (Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии, с которыми воевала Антанта. - Прим. ред.). Более того, Керенский пользовался доверием западных союзников, которое мог бы эффективно использовать".

Стремление Керенского продолжить войну вылилось в катастрофу, продолжает профессор. "Через несколько месяцев вооруженные силы подняли открытый мятеж", - говорится в статье. Большевики свергли Временное правительство.

"Согласившись на унизительный договор, навязанный Германией, Россия вскоре погрузилась в пучины Гражданской войны, которая была еще более кровавой и жестокой, чем даже Первая мировая. К окончанию Гражданской войны правительство большевиков, созданное, как рабочая демократия, фактически стало диктатурой, что облегчило карьеру ранее малоизвестного большевика Иосифа Сталина, который сделался одним из крупнейших в истории тиранов. По ту сторону фронта отказ Высшего командования Германии заключить мир сходным образом повлек за собой поражение в войне, общенациональное унижение и появление другого крупного тирана ХХ века - Адольфа Гитлера", - пишет автор.

Квиггин признает: мы не можем установить, возымел бы положительный ответ Керенского на мирную инициативу рейхстага хоть какие-то результаты. "Но трудно вообразить себе последствия, которые были бы еще хуже произошедшего в реальности. Годы бессмысленного кровопролития, толкнувшие Россию к двум революциям, оказались всего лишь увертюрой к последующим десятилетиям тоталитаризма и тотальной войны. Ошибка Керенского была одним из крупнейших упущенных шансов в истории человечества", - заключает он.