В эксклюзивном интервью французской газете Le Figaro президент Ирана, который редко идет на контакты с иностранной прессой, подтвердил, что его страна готова согласиться лишь на временное ограничение своих программ в ядерной области.

- Г-н Хатами, скоро срок вашего мандата истекает. Каким было ваше главное достижение за восемь лет пребывания на посту президента Исламской Республики Иран?

- На протяжении веков наша страна жила в условиях диктатуры. Она укоренилась в самом духе нашего народа. Мое достижение состоит в том, что впервые появилось правительство, которое не просто согласилось на критику со стороны народа, но и призывало его выступать с такой критикой - хотя в такой стране, как наша, не все решения принимаются исполнительной властью. Как глава исполнительной власти я испытываю большое удовлетворение тем, что я возглавляю институт, позволяющий людям говорить и критиковать власть, не извиняясь за это и не подвергаясь запугиванию.

- Молодые иранцы, ваши главные избиратели в 1997 году, сегодня разочарованы. Они говорят, что ожидали от вас большего, что реформы были половинчатыми. Что вы им можете ответить?

- Я согласен с вами в том, что такого энтузиазма и таких надежд, как прежде, сегодня уже нет. На мой взгляд, это разочарование является одним из последствий нашей прошлой жизни в условиях диктатуры. Менталитет нашего народа сформировался при диктаторских режимах. Вот почему он ожидает спасителя, к которому он быстро привязывается и с которым связывает все свои ожидания. От меня они отличаются тем, что рассматривают демократию как проект. Я же считаю, что демократия - это не проект, а процесс. Их охватывает разочарование, когда они видят, что их ожидания быстро не сбываются. Но я надеюсь, что в конце концов общество станет более зрелым, и это поможет молодежи достичь своих целей, не прибегая к насилию.

- Вы всегда настаивали на формуле "исламская демократия". В течение двух сроков вашего пребывания на президентском посту происходили многочисленные нарушения свобод: недавние аресты блоггеров и политических оппонентов, предварительный отбор кандидатов на последних парламентских выборах... Вы продолжаете верить в то, что "ислам" и "демократия" совместимы?

- В этом вопросе я не изменил своего мнения. Как верующий мусульманин я думаю, что ислам можно примирить с демократией. Но при двух условиях. Во-первых, нельзя ограничивать ислам узкими рамками, как это делали талибы. Во-вторых, вместо того, чтобы сводить демократию к ее единственной версии, нужно пытаться адаптировать ее к культуре и самобытности каждой нации.

К тому же, с моей точки зрения, демократия реализуема лишь при некоторых условиях. Первое: власть должна иметь что-то земное, то, что исходит от воли народа. Второе: власть должна быть ответственной перед населением. Третье: народ должен иметь возможность сменить власть, если он этого желает. Необходимо также гарантировать свободу слова.

Если исходить из того, что ислам может приспособиться к этим критериям, то мы может представить себе ислам, совместимый с демократией. Именно так я лично понимаю ислам в его современной форме.

Вы только что упомянули об арестах блоггеров и репрессиях против интеллигенции. Во-первых, не нужно списывать эти факты на ислам и на конституцию. В большей степени они связаны с тем, как некоторые руководители ведут государственные дела. Во-вторых, не нужно думать, что все эти меры были несправедливыми, так как некоторые правонарушения действительно имели место. В-третьих, я всегда был против отправки в тюрьмы интеллектуалов и журналистов. И, как всем известно, у нас (с консерваторами. - Le Figaro) были очень разные мнения на этот счет. В-четвертых, если вы хотите судить о том, прогрессирует или отстает в своем развитии иранское общество, которое совершило свою революцию всего 25 лет назад, не нужно сравнивать Иран со Швейцарией, Францией или Великобританией. В этих странах, где демократические дебаты насчитывают 400-летнюю историю, демократия установилась лишь 150 лет назад, после двух веков войн. Напротив, если вы сравните Иран с некоторыми странами третьего мира, вы увидите иранские достижения.

- Вы неоднократно грозили своим противникам-консерваторам, что уйдете в отставку. Почему вы этого не сделали? Не жалеете ли вы, что не ушли со своего поста?

- Учитывая положение страны и опасности, которые ей угрожают, я пришел к заключению, что моя отставка могла бы привести к кризису. Слава Богу, я не отказался от своих принципов, хотя многие из моих обещаний остались невыполненными. Мне показалось, что будет лучше остаться и вести диалог, чтобы избежать напряжения в обществе.

- Близятся выборы, которые назначены на 17 июня. Поддерживаете ли вы кого-нибудь из кандидатов? Если Рафсанджани (бывший президент. - Le Figaro) все же решит выдвинуть свою кандидатуру, поддержите ли вы его?

- Как президент Республики, я не вправе поддерживать кого-либо из кандидатов. Но лично я думаю, что хороший президент - это тот президент, который верит в свободу и уважение к человеку, который верит в возможности использования современных технологий и науки, в прогресс страны. Это тот, у кого есть желание дать ему политическую, экономическую, культурную и социальную стабильность. Однако нельзя рассчитывать, что все эти великие идеалы осуществятся за один день. Нужно использовать разносторонние таланты иранцев, чтобы преодолеть нашу отсталость и ускорить развитие страны.

- Удовлетворены ли вы ходом переговоров по ядерному досье?

- Мы находимся в сложном положении. Я считаю, что европейские страны и мы мудро продвигаемся в этой области. Надеюсь, что это принесет пользу. Есть силы, которые хотели воспользоваться ситуацией, чтобы оказать давление на Исламскую Республику Иран и направить досье в Совет Безопасности ООН. Благодаря нашей позиции США, которые хотели направить досье в Совет Безопасности, в ноябре 2004 года оказались в изоляции. Европейцы, неприсоединившиеся страны и другие члены Совета проголосовали за резолюцию, благосклонную к Ирану. Теперь мы и европейцы должны соблюдать соглашение, заключенное в Париже с европейской "тройкой".

В этом соглашении много пунктов, но главным из них является следующий: Иран, со своей стороны, дает объективную гарантию того, что его деятельность в ядерной области не будут направлены на создание ядерного оружия; Европа, в свою очередь. дает твердую гарантию, что она будет обеспечивать безопасность и развитие Ирана. В обмен на эти условия Иран временно приостанавливает свою деятельность в ядерной сфере. Что мы и сделали. Теперь мы ожидаем. что Европа подойдет к этому вопросу серьезно. Мы знаем, что Европа отдает предпочтение дипломатическому решению. Мы надеемся, что европейские страны будут меньше поддаваться нажиму со стороны американцев и других держав. Мы готовы рассмотреть любое разумное решение, но мы отвергаем перспективу окончательного прекращения нашей деятельности. Европейцы должны понять, что договор о нераспространении и международные конвенции разрешают нам обладать ядерной технологией, применяемой в мирных целях. Я надеюсь, что эту проблему можно разрешить в кратчайший срок. Но если будут попытки заставить нас под давлением отказаться от мирного атома, для нас это будет неприемлемым.

- Недавно США присоединились к европейским странам, изъявив готовность предпринять стимулирующие шаги - например, не препятствовать вашему вступлению в ВТО и снять эмбарго на поставки авиамоторов Ирану - в обмен на что ИРИ обязалась бы не создавать ядерного оружия. Может быть, вы предпочли бы более серьезные шаги со стороны Вашингтона, включающие, например, гарантию того, что американцы не нанесут точечных ударов по ядерным объектам?

- На сегодняшний день мы не ведем диалога с американцами. Нашими единственными собеседниками являются европейцы. Наша цель - обеспечить прогресс страны. И мы готовы дать объективную гарантию того, что мы не пытаемся создать ядерное оружие. Сегодня мы имеем дело с Европой и МАГАТЭ. Надеемся, что сможем решить проблему в том же формате.

- После исламской революции 1979 года официальные отношения между Ираном и США заморожены. Вы известны как сторонник "диалога цивилизаций". Все также помнят ваше интервью, которое вы символически дали компании CNN сразу же после своего избрания в 1997 году. Как вам видится в этом свете будущее ирано-американских отношений?

- Я думаю, что с приходом к власти американских неоконсерваторов ситуация снова осложнилась. Их стратегия - вести войну и играть в полицейских. Их несправедливые обвинения и акции давления на Иран все время нарастают. Решением для нас было бы существенное изменение позиции американцев. Только это позволит им улучшить свой имидж в нашем обществе и поможет изменению позиции самого иранского государства. Атакой на талибов они хотели уничтожить терроризм в Афганистане, но они только распространили его на весь мусульманский мир. Они хотели принести Ираку свободу и безопасность, но ежедневно там погибают их собственные граждане. Американское население платит налоги, чтобы финансировать плохую политику своих руководителей на Ближнем Востоке. США говорят, что они против экстремизма и терроризма, но их политика только усиливает экстремизм и ослабляет демократические движения в мусульманском мире. Я надеюсь, что они сумеют извлечь уроки из этой ситуации.

- Воспринимаете ли вы всерьез слухи о возможных американских ударах по вашим ядерным объектам?

- Мы воспринимаем их всерьез, раз мы готовимся к ним, но нам это кажется маловероятным. Такой удар нанес бы ущерб как Ирану, так и атакующей стороне. Будем надеяться, что последняя будет и впредь поступать рационально. Но в случае любых иррациональных действий мы готовы защищать себя.

- Что вы думаете о победе шиитов на иракских парламентских выборах, и что вы ответите курдам и христианскому меньшинству, встревоженным перспективой установления в Ираке исламского правления?

- Шииты, которых в Ираке большинство, сто с лишним лет подвергались репрессиям. Однако, учитывая реалии Ирака, где бок о бок с шиитами проживают другие общины - сунниты, курды, туркоманы (третья по численности после арабов и курдов народность в Ираке, родственная туркам. - Прим. ред.) - мы считаем, что наилучшей системой для них является национальное и демократическое в истинном смысле этого слова государство. Государство, способное представлять все этносы. Наши друзья шииты, находящиеся сейчас у власти в Ираке, с этим согласны. Недавно я даже узнал, что сам аятолла Систани защищал права суннитов, христиан и других. Лучшим правлением для Ирака является демократическое правление, уважающее и ислам, и другие религии. Потому что быть большинством - не значит навязывать свои воззрения другим и лишать меньшинства их прав.

- Чем вы займетесь после восьми лет, проведенных на посту президента?

- Я намерен продолжить свою деятельность по продвижению диалога цивилизаций, работая в какой-либо неправительственной организации. Кроме того, я и мои друзья собираемся принять участие в подготовке будущих иранских элит, которые станут движущей силой развития страны завтрашнего дня.