Когда мне в руки прошлым летом в Нью-Мексико попала местная газета Santa Fe New Mexican, там ни словом не упоминались ни Хиллари Клинтон, ни Барак Обама. В фокусе освещаемых New Mexican предвыборных событий находился вызывавший всеобщие восторги губернатор штата, демократ Билл Ричардсон, который тогда еще не вышел из гонки за президентское кресло 2008.

И все выглядело так, как будто у него это получится: полумексиканец, бегло говорящий по-испански, в течение 14 лет член Конгресса, губернатор с 6-летним стажем, бывший посол при ООН и министр энергетики - Ричардсон однозначно представлял собой самого опытного кандидата от демократического фланга. Согласно всем известным законам политики, он бы непременно оставил позади и Клинтон, и Обаму, и Джона Эдвардса.

Но этого не произошло. И то же самое случилось со многими другими политиками от обеих партий: опытные фигуры политического истеблишмента, которые могли бы стать успешными кандидатами, таковыми не стали. Напротив, согласно прошлогодним опросам, лидировали те кандидаты, которые - по традиционным критериям - выглядели практически "непроходными". Более того, во время "нормального" предвыборного года ни один из кандидатов, о которых начали говорить после праймериз в Айове, не имел бы ни малейших шансов. Но это не было "нормальным" предвыборным годом. И поэтому стоит в свете "супервторника", в который праймериз проходят в 24 штатах, подумать о причинах. Что до сих пор говорили предварительные выборы в США о политических настроениях в стране? Чего американцы ждут от своего следующего президента?

Конечно, при ответах на эти вопросы нужно соблюдать осторожность. Поскольку благодаря праймериз одно прояснилось однозначно: миллионы американцев решаются лишь за 24 часа до выборов. И они доказали, что не очень-то хотят, чтобы их же соотечественники влияли на их мнение. Напротив, можно даже подумать, что избиратели в Нью-Хемпшире намеренно проголосовали против тех, кто собрал больше всего голосов в Айове. В подобной атмосфере рискованными оказываются любые прогнозы и предположения.

При этом, как мне кажется, подобная скачкообразность не является случайностью. Практически впервые после избрания Джимми Картера в 1978 году американские избиратели в этом году находятся в поисках радикальной политической альтернативы: они ищут аутсайдера, чудака, человека, который не только выглядит и говорит не так, как Джордж Буш, но и отличается от всех ведущих политиков в Конгрессе. В этом году американцы хотят выбрать политиков, которые не будут раскалывать нацию, будут менее идеологизированными и более гибкими.

Стоит только взглянуть на Джона Маккейна: политик, который всегда занимал позицию, противоречащую мнению большинства в своей партии - недавно это касалось климатической политики, мигрантов и финансирования предвыборных кампаний. Маккейн - это человек, ежегодно публикующий длинный список с затратными правительственными программами, многие из которых поддерживались его соратниками по Республиканской партии; политик, активно сотрудничающий с либеральными демократами и тот, для кого тема Бога не является центральной. И это лидирующий кандидат от республиканцев?

Чем больше демократы голосуют за Барака Обаму, тем они кажутся более непредсказуемыми. Обама, похоже, стал первым демократом за последние несколько лет, который действительно заинтересован в том, чтобы следовать антиконсервативному, антиреспубликанскому инстинкту своей партии и которому по большей части удалось избежать лести в адрес традиционно этнических и гендерно-политических фракций своей партии. Вместо того чтобы позиционировать себя как кандидата от темнокожего населения страны или от ее меньшинств, он предлагает такое видение будущего Америки, в котором цвет кожи вообще не играет никакой роли. Вместо того чтобы атаковать "масштабный заговор правых сил" (Хиллари Клинтон), он выбрал манеру выступления, в которой звучат мотивы и американской конституции, и негритянского госпела (жанр духовной христианской музыки. - Прим.ред.) методистской церкви.

В подобной политической атмосфере Хиллари Клинтон была вынуждена смягчить тон. Она постоянно упоминает о своем сотрудничестве с сенаторами-республиканцами, неустанно говорит о том, что надо "протянуть руку другой стороне" для того, чтобы "реализовывать намеченное", и охотно разыгрывает любую умеренную карту, которая попадает к ней в руки. Для Хиллари, которая является символом политической озлобленности 1990-х, это уже кое-что.

Но, думается, эта атмосфера родилась не только из политического недовольства. Уже было подмечено, что внешняя политика в классическом ее проявлении не играет для праймериз никакой роли: Иран вопреки ожиданиям не стал центральной темой, Европа и Россия во время дискуссий практически не упоминались. И несмотря на это, я убеждена, что самая насущная сегодня внешнеполитическая тема - имидж Америки, ее репутация и влияние в мире - сильнее всего сказалась на предвыборной кампании. Американцы на самом деле хотят не только такого президента, который смог бы объединить страну, но такого, который позволит ее гражданам гордиться ею.

По иронии судьбы Обама становится воплощением наших чаяний в том, что касается международного признания. Не испытывая гнета внешнеполитического опыта, он напрямую обращается к тем, кто хочет радикальной смены имиджа: "В тот день, когда я вступлю в должность, Америка посмотрит на себя по-другому и весь мир сделает то же самое". Цвет его кожи оказывается при этом отнюдь не недостатком, а даже преимуществом: многие выбирают его еще и потому, что он отправит всему миру послание об Америке - мы не являемся закрытым расистским обществом, мы открыты - и это касается как выборов наших политиков, так и нашей внешней политики.

И совсем по-другому это желание намерены удовлетворять Маккейн - герой войны, эксперт в области безопасности, или Клинтон - бывшая первая леди, поездившая по миру. Ни один журналист не спросит Маккейна (как это случилось с Бушем) о том, бывал ли он когда-нибудь за границей. Никто не спросит госпожу Клинтон, если она станет президентом, о списке стран, в которых она побывала. Нам, несомненно, понравится не все, что она будет говорить на совместной пресс-конференции с германской фрау-канцлер - но, по крайней мере, нам не будет за нее стыдно.

Это не значит, что я знаю, кто победит на предварительных выборах в 24 штатах, не говоря уже о победах в ноябре. Но по одной причине этот предвыборный период становится необычным и волнующим: впервые затасканный и постоянно возвращающийся американский предвыборный слоган We want change! (Мы хотим изменений) действительно приобрел смысл.