От Атлантики до Уральских гор должно простираться единое экономическое пространство - то, которое существовало до 1914 года

С русскими нелегко иметь дело, верно? Жесткое отстаивание президентом Путиным национальных интересов своей страны (в его понимании) накануне экономического саммита "восьмерки" наглядно подтверждает то, что сказал мне один бывший комиссар ЕС. А именно, он отметил, что из всех стран, с которыми ему приходилось вести переговоры, тяжелее всего было с Россией. Дело было не только в том, что русские грубили, постоянно меняли позицию или не выполняли соглашений, - они далеко не всегда действовали в соответствии со своими собственными корыстными долгосрочными интересами. Они делали глупости и поступали во вред самим себе.

Конечно, все мы - хоть страны, хоть отдельные люди, хоть фирмы - совершаем глупости. Но отношения между Россией и Евросоюзом играют ключевую роль не только в том очевидном политическом смысле (ввиду того, что все мы живем по соседству), но также в контексте мировой экономики. Сама природа обрекла нас на партнерство: каждая сторона нуждается в помощи другой и, в свою очередь, в состоянии ей помочь. Но что делать, когда Россия грозится воспользоваться поставками своих энергоресурсов (в которых нуждается ЕС) в качестве оружия? Такого не совершал ни один из крупных членов ОПЕК. К примеру, Саудовская Аравия регулирует добычу энергоресурсов и иногда сокращает ее, но для того, чтобы выровнять цены, а не чтобы отказывать в поставках. Однако Россия не только пригрозила прекратить поставки газа своим клиентам, но и делала это в реальности.

Не самый умный поступок. Единственное, в чем отчаянно нуждается Западная Европа, - это в энергетической безопасности. И теперь она знает, что от России она такой безопасности получить не может. Европа вынуждена искать альтернативных поставщиков, перестраховываться. И, несмотря на то что Россия сможет продавать нефть и газ по общемировым ценам, которые, по всей вероятности, останутся высокими, она не получит того бонуса, который мог бы ей достаться, будь ее позиция в большей мере проникнута духом сотрудничества.

И это влечет за собой другую мысль. Западная Европа сама всецело заинтересована в том, чтобы российская экономика работала успешно. Благодаря своим национальным богатствам Россия, вероятно, при жизни нынешнего поколения займет первое место в Европе по объемам экономики. В практическом отношении Россия и впрямь "европейская" страна: хотя примерно четыре пятых ее территории находится за Уралом, но, если не считать национальных богатств, примерно четыре пятых ее ВВП производятся на ее европейской части. Итак, четыре пятых покупательной способности России сосредоточены у границ с Евросоюзом. Если вы посмотрите, какой вклад сегодня вносит в экономический рост ЕС Восточная Европа (бывшие страны СЭВ), то сможете получить начальные представления о том потенциальном буме, который могла бы принести нам всем успешная российская экономика с широкой базой. Но если России суждено развиваться дальше и стать не только поставщиком сырья, она должна расширить свою экономическую базу.

Около 79% доходов России от экспорта зарабатываются на торговле сырьем; точная доля варьирует в зависимости от перепадов цен на нефть и основные потребительские товары. Хотя это положение выглядит завидным, учитывая перспективы для таких цен, оно таит ряд опасностей. Некоторые из них уже заметны. Для стран с сырьевой экономикой характерно колоссальное неравенство в доходах и богатстве, так как доходы от капитала, нажитого на природных богатствах - в отличие от капитала "трудовых ресурсов" - обычно сосредотачиваются в руках горстки людей. Непосредственно в сырьевых экономиках задействовано небольшое число работников. Вдобавок, значительная доля богатства обычно вкладывается за границей, - так происходит не только в России, но и на Ближнем Востоке.

Напротив, многие из восточноевропейских стран находятся в процессе формирования конкурентоспособных экономических систем, которые ничем не обязаны национальным богатствам. Так, Словакия стала самым важным центром сборки автомобилей в регионе. Венгрия возрождает производство электроники. Эти экономики не только стабильно растут, но благодаря своей широте могут предложить гражданам гораздо лучшие возможности по трудоустройству. Даже поток восточноевропейцев, приезжающих в Великобританию, в итоге пойдет на пользу и странам-хозяевам, и странам-донорам, так как мигранты освоят дополнительные профессиональные навыки и, вполне возможно, вернутся домой, чтобы их там применять.

Но что-то незаметно, чтобы Россия становилась частью интегрированного европейского экономического пространства. Почему? И как мы можем ей помочь, учитывая, что ее интеграция отвечает нашим собственным интересам?

Отчасти проблема в том, что переход от командно-плановой экономики к рыночной в России осуществлялся с большими ошибками, чем в любой восточноевропейской стране. Плохо показали себя западные советники, в особенности самонадеянные американские экономисты, исходившие из четкой идеологии, но не имевшие практического опыта в осуществлении политического курса. Но все это в прошлом, и, в любом случае, Европа не виновата в том, что у России были дурные советники.

Была и более глубокая проблема - в таких странах, как Польша и Венгрия, "память народа" о функционировании рыночной экономики крепче, чем в России. Разрушение нравственных идеалов, необходимых для правильной работы рынка, вкупе с необходимостью регулятивных механизмов и защиты права собственности, было более основательным.

Так чем же мы можем помочь? Боюсь показаться банальным, но точкой отсчета, очевидно, должно быть уважительное отношение. Одна из причин хорошего мнения о Владимире Путине в России состоит в том, что он способствовал возрождению национальной гордости. Рычание по поводу желания США разместить элементы ПРО в Восточной Европе вызывает позитивный отклик в самой стране, если даже оно и наводит ужас на всех нас, остальных. Его позиция, в сущности, неумная, но ее привлекательность очевидна.

Помимо уважения необходимо улучшить экономическое сотрудничество. Европе следует применить свой опыт, приобретенный на заре существования старой ЕЭС, - использовать экономические связи для рассеивания политической настороженности. Евросоюз не обходится без семейных ссор и, по всей вероятности, будет вынужден бороться с растущей напряженностью в своих рядах, но по крайней мере его изначальная цель достигнута: создана Европа, где война между крупнейшими державами немыслима. Итак, мы должны воспользоваться экономическими средствами, чтобы сделать немыслимой саму идею нацеливания Россией ее ядерного оружия на соседей.

Волшебная палочка не понадобится - нужно лишь предпринять череду конструктивных шагов, которые будут приносить кумулятивные взаимные выгоды. Очевидно, начинать надо не с сотрудничества в угольной и сталелитейной промышленности, как было в Евросоюзе. Думаю, начало должно быть положено вовсе не на межправительственном уровне: гораздо лучше работать на коммерческом уровне, а затем привлечь правительства, чтобы они, так сказать, убрали лишние препоны. Прелюдии к этой встрече "восьмерки" настораживают тем, что они, по-видимому, увеличивают амплитуду трений между государствами-членами вместо того, чтобы ее уменьшать.

Тогда давайте не привлекать к процессу реинтеграции европейской экономики "восьмерку" и, может быть, даже Евросоюз. С рациональной точки зрения должно существовать общее экономическое пространство от Атлантики до Урала, совсем как было в 1914 году, пока война не расколола его вдребезги. Если с российскими властями трудно иметь дело, ничего не поделаешь. С генералом де Голлем тоже нелегко было иметь дело, но экономические связи внутри Европы взяли верх. Китайские власти часто проявляют большую несговорчивость на переговорах, но западные инвестиции в Китай способствовали метаморфозе его экономики. Теперь мы должны придумать, как сформировать подобные отношения с Россией.