По утверждению милиции, это было самоубийство. И все. Никаких оговорок. Но были две девушки, услышавшие шум падения тела Ивана Сафронова, крепкого, 51-летнего мужчины. Этот человек двухметрового роста выбросился с пятого этажа "хрущевки", ударился о козырек подъезда дома номер 9 по улице Нижегородская на юго-востоке столицы, неподалеку от Таганки, и упал на тротуар. Две девушки сразу же бросились ему помогать. Он хрипел и пытался подняться. Он хотел выжить. Так он умер в четыре часа пополудни, в пятницу, 2 марта. В прекрасный солнечный день.

Но когда новость дошла до "Коммерсанта", авторитетного ежедневного издания, недавно купленного металлургическим магнатом Алишером Усмановым (поддерживающим хорошие отношения с Кремлем), никто не поверил в скоропалительную версию милиции: они слишком хорошо знали Ивана Ивановича Сафронова, чтобы поверить, что он покончил с собой.

Полковник запаса, достойно завершивший 20-летнюю военную карьеру престижной должностью официального представителя главного штаба космических войск, он стал авторитетным военным экспертом редакции, пользовался репутацией принципиального и независимого журналиста. Но в нынешней России это означает "быть неудобным": с борцами за свободу и права очень часто расправляются, говорила Анна Политковская. Несколько раз ему приходилось объясняться с ФСБ. Пару раз ему удалось посмеяться над агентами 007 с Лубянки, сумев доказать, что все материалы он нашел в интернете. Достаточно выйти на нужные сайты.

Он не страдал неизлечимыми заболеваниями. Он не пребывал в депрессии. Он неплохо зарабатывал. Он обожал жену и детей: в тот день он вернулся после визита к врачу (которого посещал регулярно по поводу язвы желудка), купив по дороге апельсины и мандарины для семьи. Если бы он действительно решил покончить с собой, он бы не стал заходить за фруктами, сразу же заявили родственники, коллеги и друзья, он вообще не был человеком, склонным к самоубийству. С кем он действительно хотел покончить, так это с нечестными людьми, махинаторами, некомпетентными чиновниками, которые, как он считал, наносят ущерб военно-промышленному комплексу.

"В середине 90-х Иван Иванович ушел с военной службы, покинул свой престижный пост в главном штабе космических войск, и это было поступком мудрого человека, - вспоминает главный редактор "Коммерсанта" Владислав Бородулин. - Он понял, что высшее достоинство офицера заключается не в том, чтобы защищать мундир своей корпорации, сколь бы могущественной она ни была, а в оглашении правды, какой бы неприятной она ни была. Это труднее, но это дело более полезное. Все то время, что мы были знакомы, Иван Иванович занимался лишь этим: искал правду и находил ее".

Он недавно вернулся с международной оружейной ярмарки в Абу-Даби, за день до своей смерти он встретил друга из "Московского комсомольца", который спросил его, собирается ли он писать о каком-нибудь новом космическом скандале. "Нет, я должен заниматься более важными делами", - загадочно ответил Сафронов.

Какая правда, какая информация, которую он не должен был знать и распространять, "довела до самоубийства" Сафронова? Таким вопросом задалась московская прокуратура. По ее формулировке, это было не самоубийство, а "доведение до самоубийства".

Из событий, предшествовавших убийству, еще об одном факте рассказал другой журналист "Коммерсанта", Андрей Колесников: "Несколько дней назад я обратился за советом к Ивану, потому что меня вызывали в ФСБ. Мне не сообщили тему беседы, и я подумал, что речь идет о каком-нибудь государственному секрете, который я выдал. Иван меня успокоил: иди и вали всю ответственность на меня. Я знаю, как с ними разговаривать".

В современной России у многих журналистов хватило смелости говорить и писать, но с 2000 года по сегодняшний день 14 из них заставили замолчать навсегда.