Кубинские чиновники встревоженно шептались, обсуждая самочувствие человека, без которого их режим долго не продержится, вспоминает обозреватель The Financial Times Уильям Добсон. "Разумеется, их волновал Уго Чавес, а не Фидель Кастро", - добавляет автор.

Для кубинского режима смерть Чавеса - значительно большая потеря, чем кончина Фиделя ("все реальные обязанности лидера еще 7 лет назад переданы его младшему брату Раулю", - поясняет автор). Помощь из Венесуэлы была для режима Кастро "спасательным кругом": более 100 тыс. баррелей нефти в день по льготным ценам, сотни совместных проектов и предприятий, колоссальные прямые инвестиции. Налаживание связей с Чавесом было гениальным ходом Фиделя.

Для других авторитарных режимов смерть Чавеса тоже возымеет крупные последствия, считает Добсон. Боливия, Эквадор и Никарагуа потеряли главного союзника и самого громогласного защитника, Россия - "одного из крупнейших покупателей оружия", Иран - важного партнера по "антиамериканским дипломатическим гамбитам", Китай, возможно, лишится привилегированного доступа к венесуэльской нефти. По данным автора, в 2012 году Чавес был переизбран, в том числе, благодаря щедрой помощи Пекина ("стиральные машины для раздачи на митингах поставлялись по льготным ценам").

А как настроены сами венесуэльцы? Они голосовали за Чавеса из-за его внутренней политики, но на внешнюю иногда взирали озадаченно: "не могли постигнуть, зачем Венесуэле тесные отношения с Белоруссией или еще каким-то далеким центральноазиатским (так в оригинале. - Прим.ред.) режимом", - пишет автор. В 2010 году, когда венесуэльский парламент признал Южную Осетию, Добсон попытался расспросить депутатов от правящей партии, чем им интересна эта страна, какие совместные проекты планируются. Депутаты только таращили глаза, свидетельствует журналист.