Чем скорее ЕС и его сосед установят более открытые экономические и политические связи, тем лучше для них обоих

После нескольких лет, когда напряженность нарастала, во всей Европе пробудились надежды на то, что завтрашняя инаугурация Дмитрия Медведева в качестве нового российского президента ознаменует значительное улучшение отношений. Согласно оптимистическому сценарию, Медведев на поверку окажется либералом и воспользуется наследием своего предшественника - возрожденной верой нации в себя - чтобы перейти к эре демократических реформ и конструктивной дипломатии с позиции силы. Более реалистичный прогноз гласит, что Путин создал авторитарный режим, который слишком испорчен властью, чтобы изменяться: на перемены он пойдет лишь неохотно, под давлением обстоятельств.

Своим постом Медведев обязан "управляемому" аспекту путинской "управляемой демократии" и вовсе не собирается ополчаться против системы, которая его породила. Даже если бы ему этого захотелось, это была бы напрасная попытка: у него нет самостоятельной опоры для власти. Медведев будет наслаждаться титулом и внешним антуражем, который прилагается к его посту, но фактическим национальным лидером России останется Путин. В качестве "избранного премьер-министра" (так в оригинале. - Прим. ред.) и лидера партии, контролирующей две трети голосов в Думе, Путин уже "неувольняем". Но реальной основой его власти является способность Путина привлекать к работе "людей в погонах", "силовиков", которые при его руководстве заняли господствующие должности в государственных структурах. Мы можем не сомневаться, что Путин предпримет энергичные усилия для того, чтобы сохранить нынешнее положение дел. В конце концов, он не хочет в итоге оказаться в Лондоне и отбиваться от требований его экстрадиции, исходящих от кого-то из его преемников.

Тем не менее, Путин выбрал удачный момент для того, чтобы сойти с авансцены, - прежде всего потому, что хрупкость его достижений в ходе руководства национальным возрождением России вот-вот станет заметной. Демографическая ситуация в стране остается ужасной: для мужчин средняя продолжительность жизни составляет 59 лет, а в ближайшие четыре десятилетия население должно сократиться едва ли не на треть. Несмотря на все трескучие фразы о возвращении России в круг самых могущественных мировых держав, Путин до сих пор не додумался, как сделать так, чтобы большое число российских мужчин не спивалось до безвременной кончины.

Есть и более животрепещущая проблема - проблема, которую всецело создал сам Путин. Это назревающий кризис в российской энергетической промышленности, над которой посредством запугивания и откровенного беззаконного произвола недавно был восстановлен контроль государства. Предприятия с высокой производительностью труда были принудительно поглощены неэффективными государственными компаниями, которые не вкладывают деньги в добычу энергоносителей для возмещения истощенных месторождений и вскоре станут с трудом удовлетворять внутренний спрос, не говоря уже об обязательствах по экспорту. Это значит, что, даже если цены на энергоносители останутся высокими, прибыли от внешней торговли, на которых держится экономический рост в России, могут начать снижаться, если только вскоре не будут предприняты коррекционные меры.

Один из способов, которые планирует применить для этого российское правительство, - это сокращение потребления путем повышения цен на энергоносители внутри страны теперь, когда выборы благополучно закончились. Не ясно, удастся ли это сделать таким образом, чтобы достигнуть необходимого уровня экономии, не спровоцировав негативной политической реакции. В стране, где растет социальное неравенство и инфляция, дешевый газ - один из столпов общественного благосостояния. Как обнаружил Путин, три года назад попытавшись монетизировать льготы для пенсионеров, российский народ способен выйти на улицы, когда его материальное положение оказывается под угрозой.

Популярное движение протеста, превратившееся в серьезную оппозицию, скоро начнет задавать неудобные вопросы о характере режима, созданного Путиным, и масштабе злоупотреблений и разбазаривания природных богатств. Путин вовсе не "ликвидировал олигархов как класс", а просто перераспределил богатства "семьи" Ельцина среди своей собственной клики. Новая олигархия может скрывать свою истинную природу за государственными должностями, но ею движет то же самое стремление к личному обогащению. Суровые времена, ожидающие экономику впереди, обнажат эту горькую истину перед россиянами. К сожалению, нет никаких гарантий того, что эта оппозиция будет иметь либерально-демократический характер. Население, которому прививают параноидальный страх перед иностранцами и шовинистическую идеологию возрождения страны, может запросто пойти другим путем.

Как бы то ни было, Россия - будь она сильна или слаба - на внешнеполитической арене являет собой вызов, который Европа не может игнорировать. К сожалению, недавняя история отношений Европы с Москвой отмечена прискорбной слабостью и разобщенностью, что позволяет России диктовать условия блоку, который в три с половиной раза превышает ее по площади. Поскольку летом между ЕС и Россией должны начаться переговоры о новом соглашении в области сотрудничества и свободы торговли, есть шанс восстановить равновесие, поставив Россию перед четким выбором. Россия может быть ближайшим доверенным партнером, если она готова уважать многосторонние правила и стандарты демократии, с которыми согласилась, подписав соответствующие документы. Но если она по-прежнему будет применять на внутриполитической арене и за границей методы авторитаризма и принуждения, ЕС должен постараться обезопасить себя от их последствий. Условия доступа на единый рынок будут ужесточены; с Россией перестанут обходиться как с членом клуба демократий, заведомо заслуживающим членства в институтах Европы; будут предприняты слаженные усилия по сокращению зависимости от российских энергоносителей.

Одним из экзаменов для ЕС на решимость станут его действия по вопросу об Энергетической хартии - одном из все более многочисленных имеющих обязательную силу международных инструментов, которые Россия игнорирует в одностороннем порядке. Было бы явным извращением, если бы ЕС подписал великодушное соглашение о торговле со страной, которая нарушает правила в ущерб нам, проводя монополистическую политику и пользуясь поставками энергоносителей как оружием против своих соседей. Если Россия стремится к свободной торговле, то она должна сдержать свое обещание - выстроить отношения в энергетической сфере, основанные на справедливых коммерческих принципах, а не на политике силы. Если она хочет обеспечить "Газпрому" право выкупать крупные европейские энергетические компании, то она должна открыть свой собственный рынок на взаимной основе и прекратить экспроприацию частных инвестиций.

Помимо всего прочего, это будет крайне выгодно самой России, поскольку поможет ей решить ее внутренние проблемы. Политизация поставок энергоносителей оказывается самоубийственным курсом, так как она подрывает доверие к России и сдерживает приток инвестиций, в которых та нуждается для сохранения уровня добычи и темпов роста. Путинская модель коррумпированного авторитаризма не позволит России решить ее социально-экономические проблемы и обеспечить возрождение в длительной перспективе. Чем быстрее Россия сможет наладить отношения с ЕС, основанные на принципах либеральной многосторонности и экономической открытости, тем лучше будет для них обоих.

Возможно, внутренний энергетический кризис убедит Медведева и Путина в этой истине и заставит их предпринять перемены по абсолютно своекорыстным причинам. Есть определенные признаки того, что они способны прагматично мыслить в этом направлении. Именно сочетание высоких цен на энергоносители с неспособностью европейских правительств дать отпор авторитарному натиску России и поощрило Путина на отказ от конструктивного сотрудничества в пользу "дипломатии принуждения". ЕС может начать отношения сызнова, как ему того хочется, лишь установив сейчас четкие границы и ясно дав понять, что, продолжая следовать своим нынешним путем, Россия лишь проиграет.

Дэвид Кларк - бывший советник британского правительства, ныне председатель Russia Foundation