Все восхищаются Владимиром Путиным. При этом вина за бедственное положение российского общества возлагается как на демократическую, так и на прозападную элиту

Когда в преддверье парламентских выборов в кругу моих московских друзей заходит речь о "Единой России", они всегда называют ее "партией власти". Как кажется сегодня, 2 декабря она получит в Государственной думе подавляющее большинство. Ведь Владимир Путин собственной персоной возглавил выборный список партии, на эмблеме которой красуются российское знамя и белый медведь. Президент в качестве главного кандидата на парламентских выборах - это (на данный момент) последний трюк российских фокусников. Столь же абсурдная, сколь и гениальная идея позиционной ротации, чтобы в будущем году, по завершении президентских полномочий Путина, так или иначе оставить его у власти. Пусть даже, по словам Путина, он вовсе не стремится занять на будущий год должность главы правительства. Однако, как все чаще можно услышать от его приближенных, страна должна сохранить Путина в качестве "национального лидера".

Для многих на Западе - и еще больше для российских западников - этот ход окончательно превращает президента в современную реинкарнацию царя-самодержца. В последнее время в Вашингтоне близкие к правительству кремленологи постоянно твердят о "путинизме" как о закрытой системе государственной власти, неком новом, несколько смягченном варианте сталинизма. Для европейских соседей России Путин превращается в навязчивую идею, застилающую им глаза настолько, что за ней, словно березовая роща в тумане, исчезает целая империя с ее 142 миллионами граждан. Германия в поисках русской души тоже все еще смотрит в стальные холодные глаза президента - и каждый раз видит в них все более мрачную угрозу.

Путинская Россия очень далека от традиционных деспотий прошлых столетий (и еще дальше - от преступного режима организатора массовых убийств Сталина). Но, конечно, годы правления Путина с полным правом можно назвать возвращением к авторитарной и имперской политике. Момент, который для многих в Германии остается практически незамеченным: сила Путина вытекает из полного бессилия его противников-западников. Демократическая интеллигенция с ее попыткой рыночной шоковой терапии в распадающейся советской империи потерпела полный провал уже в начале 1990-х. С тех пор с каждым новым витком и поворотом российской истории она утрачивает последние остатки и морального авторитета, и политического капитала. Выхолащивание российской демократии не является исключительно результатом растущего давления "сверху" - это еще и результат саморазрушения "снизу" вследствие недееспособности, безответственности и морального падения демократической интеллигенции.

Возьмем для примера того же Гарри Каспарова, которого западные средства массовой информации с некоторого времени обхаживают как "лидера оппозиции". Даже уважаемый журнал New Yorker удостоил его многостраничной статьи под дерзким заголовком "Оппонент царя". Впервые с многолетним чемпионом мира по шахматам я столкнулся в 1990 году в московском кинотеатре "Октябрь", когда я собирался писать об учредительном съезде Демократической партии России (ДПР). Она создавалась как первая организация, альтернативная распадавшейся тогда КПСС, и этот процесс подстегивала московская интеллигенция, первые предприниматели-"кооператоры" и народный депутат Николай Травкин. Затем я в течение нескольких месяцев имел возможность наблюдать изнутри, как Каспаров наслаждался ролью "лидера партии", не ударив пальцем о палец ради новой организации. Всего через год он основал собственное мини-объединение, и ДПР распалась.

В последующие годы, всегда с большим шумом, Каспаров возникал в тех или иных мелких политических группировках, чтобы затем тотчас снова исчезнуть и вернуться к шахматам, а также к своим все более доходным операциям. После окончательного прощания с большим спортом Каспаров основал в 2006 году оппозиционный союз со звучным названием "Другая Россия", но малым числом активистов. С тех пор главной опорой самопровозглашенного партстроителя Каспарова являются российские национал-большевики во главе с Эдуардом Лимоновым - полуфашистская секта политических клоунов и воинствующих скинхедов, которые равно восхищаются как Сталиным, так и Гитлером. Для "убежденного демократа" (Каспаров о Каспарове) и постоянного обозревателя Wall Street Journals это более чем странное соседство.

Уже в 1990-е годы московские интеллигенты подшучивали над Каспаровым, уверяя, что он категорически не способен слушать кого-то другого, кроме своей сверхэнергичной кавказской супер-мамы Клары. Вундеркинд, избалованный еще с дошкольного возраста, самопровозглашенный оппозиционный политик никогда не понимал окружающую его беспощадную действительность. Меж тем Каспаров искренне верит, что Путину больше нечем заняться, кроме как силой задавить "Другую Россию" и держать ее подальше от средств массовой информации - ведь иначе россияне побегут к нему толпами. Даже Борис Райтшустер, известный критик режима правящего в России президента, в своей книге "Демократура Путина" справедливо отмечает, что даже в глазах западных журналистов каспаровские демонстрации с участием жалкой кучки его приверженцев "не являются достаточной причиной, чтобы писать об этом".

Интеллигенты Москвы и Санкт-Петербурга, которых в западной прессе с начала 1990-х именуют "демократами", так ни разу и не сумели создать настоящую массовую партию. Их партии и предвыборные блоки функционировали в первой половине 1990-х годов, при Борисе Ельцине, точно так же, как сегодня "Единая Россия" Путина. Иными словами, как партии власти. И когда они остались без финансовой и организационной поддержки Кремля, они тотчас же начали агонизировать.

Поскольку демократическим партстроителям не хватало личной инициативы и организаторских способностей любого рода, то с конца 1990-х они то и дело пытались при помощи российских олигархов прикупить себе ту или иную партию. Так, официально либеральная, но в немецком понимании, скорее, социал-демократическая партия "Яблоко" бывшего заместителя российского премьер-министра Григория Явлинского в руках нефтяного магната Михаила Ходорковского тихо и мирно скончалась. Олигарх когда-то сколотил свое состояние на массовых махинациях с приватизационными чеками и сомнительных кредитных сделках с государственными сырьевыми концернами. После того как о мезальянсе Явлинского и миллиардера, к которому многие в России питают искреннюю ненависть, стало широко известно, на следующих выборах в Госдуму его партия вылетела из парламента.

Вторая демократическая партия, которая в российской псевдополитике стремится к общенациональной роли, плывет по ветру, дующему из энергетического концерна-монополиста РАО "ЕЭС". Управление, финансирование и организационная поддержка Союза правых сил (СПС) осуществляется главой "ЕЭС" Анатолием Чубайсом, когда-то близким соратником Бориса Ельцина, которого тот ставил на различные государственные должности. Его партия все еще служит прибежищем как минимум для двух дюжин экс-министров и кремлевских функционеров, которые когда-то, в начале 1990-х годов, вместе с Ельциным собирались поставить Россию на "демократические рельсы", следствием чего явились хаос и мафиозные разборки в имперских масштабах. Серьезной самокритики от тесно сплоченной московской клики до сих пор так никто и не услышал. О большинстве из них с уверенностью можно сказать: стоит только Путину кинуть клич, как они тотчас ринутся под знамена сегодняшней "партии власти".

Еще больше это утверждение относится к провинциальной демократической "пехоте". Российский социолог Ольга Крыштановская, наблюдая за империей Путина, была прямо-таки поражена, сколь легко местные организации демократических партий в полном составе переходили в праворадикальную ЛДПР политического задиры Владимира Жириновского. И обратно, если подворачивался благоприятный повод. Провинциальные матадоры бились за внимание и деньги, поэтому были готовы продаться любому столичному политику, пишет Крыштановская в своей книге "Анатомия российской элиты".

До тех пор, пока у лидеров СПС нет собственного места при власти в Кремле, они ведут предвыборную кампанию под боевым лозунгом: "Наши реформы 1990-х годов были необходимы и, несмотря на неизбежные ошибки, успешны" (программа партии). Чубайс и его друзья ничего не хотят знать об "особом пути" России. "Мы за то, чтобы с учетом наших особенностей строить у себя такие же политические и экономические институты и такую же систему социальной защиты, как на Западе" (программа партии). Тем самым они полностью следуют духовно-исторической традиции русских западников прошлых столетий, как пишет публицист Пол Старобин: "Факт, что Россия никогда не станет, скажем так, второй Францией, уже больше 200 лет доводит русских либералов до безумия".

Однако в памяти подавляющей массы российского народа 1990-е годы остались периодом постоянного сокращения реальной заработной платы, гиперинфляции и девальвации рубля, заказных убийств и бурного самообогащения единиц, политического хаоса и потери последней капли имперско-национального достоинства. Тенденция, которая достигала своей кульминации, выразившейся в величайшем финансовом крахе 1998 года, закончилась только с приходом к власти Путина. С 1917 года интеллигенция "никогда не играла такой центральной роли в управлении страной, как в начале 1990-х годов", написал Перри Андерсон в своей популярной статье для London Review of Books. Итог этого правления интеллигенции был в общем и целом губительным. Рейтинг на уровне 70%, который президент постоянно набирает, судя по всем опросам общественного мнения, до сих пор является следствием противопоставления между годами "хаотичного" правления Ельцина и "стабильной" эрой Путина с ее непрерывно растущим уровнем жизни большинства населения.

Неспособность демократов ельцинской поры осмыслить собственную политическую и экономическую несостоятельность по сей день в глазах россиян лишает их какой-либо легитимности. Многие граждане боятся повторения политических и экономических авантюр тех лет. Лидеры демократической оппозиции видятся им вундеркиндами, оторванными от реальной жизни. За ними тянется хвост нежизнеспособной политики проб и ошибок, которая тяжким грузом легла на плечи российского народа. И, какими бы катастрофическими ни были их неудачи в практической политике, они, даже падая, все равно попадали в мягкие кресла руководителей государственных научно-исследовательских институтов или сомнительных объединений. Они поили народ водой, а сами всегда пили лучшие французские вина.

Я еще хорошо помню комментарии моих московских друзей, когда в 1991 году Егор Гайдар внезапно взошел на политическую сцену в качестве экономико-политического Мефистофеля Ельцина. Будучи внуком известного советского детского писателя и сыном адмирала военно-морского флота, тогда еще будущий премьер-министр казался своего рода баловнем коммунистической номенклатуры. С Гайдара буквально не спускали глаз, и, как говорил тогда мой друг Евгений Львов, смотрели, как его "кормят бананами и шоколадом". Главный редактор идеологического журнала "Коммунист" в одночасье превратился в знаменитого радикального реформатора, который больше всего на свете любил читать лекции о западной рыночной экономике. Вместе с другими привилегированными детьми московской номенклатуры он авторитетным тоном объяснял сбитому с толку советскому человеку, как в течение "500 дней" (в соответствии с названием его тогдашней программы) можно превратить колхозно-госплановскую экономику в цветущий капитализм. Гайдар и его ученые соратники видели себя современными интеллигентами, однако противники уже очень скоро прозвали их "мальчиками в коротких штанишках". Ярлык, избавиться от которого они не могут по сей день.

К тому времени, когда перестройка Михаила Горбачева вызвала распад Советского Союза, от старой русской интеллигенции с ее широким культурным кругозором и моральным императивом уже почти ничего не осталось. В Москве и Санкт-Петербурге, за редчайшим исключением, обитала только номенклатурная интеллигенция: она могла сохранить себя избранной образованной прослойкой и демонстративно дистанцироваться от некультурного "советского человека" только ценой полного политико-оппортунистического приспособленчества к КПСС. Поначалу ее падение было не столько духовным, сколько моральным. Столичные интеллигенты в рамках советской системы вели все более и более привилегированное существование, ощущая свое огромное превосходство перед неотесанными функционерами из КПСС и аппаратчиками из КГБ той же закалки, что и Путин. При этом, будучи давно изолированными от западных конкурентов, они не могли похвастаться существенными научными или культурными достижениями.

Большинство руководителей сегодняшних демократических партий вышли из этой очень специфичной российской среды. Хотя сами они чувствуют себя настоящими европейцами, однако на самом деле во многом продолжают мыслить в неявных коммунистических категориях. Так, например, в СПС электроэнергетического магната Чубайса существует должность секретаря по вопросам идеологии. Его бюрократическая структура с политсоветом и исполнительным секретарем роковым образом напоминает о КПСС. Лексикон партийных документов представляет собой неудобоваримую смесь политического языка Запада и традиционно социалистических представлений о "правильной" политике партии, которая принесет народу счастье. Как это ни смешно, Явлинского, Гайдара, Чубайса и иже с ними объединяет почти что ленинская фундаментальная убежденность в том, что достаточно лишь маленькой, но решительной кучки (демократических) революционеров, чтобы радикально изменить российское общество. Владимир Шлапентох из Мичиганского университета США справедливо говорит о "непонятной вере" демократов в возможность путем массовых демонстраций свергнуть режим Путина, легитимность которого подтверждена выборами.

Поскольку демократы с 1990 года постоянно прислуживали власти и по большей части до сих пор пользуются широким спектром привилегий как бывшие министры и кремлевские работники, от их радикальной словесной критики в адрес Путина ("диктатура", "уничтожение оппозиции") исходит тлетворный запашок ярко выраженного лицемерия. Демократы всем гуртом аплодировали в 1993 году, когда по указу Ельцина танки стреляли по Белому дому, а на сфальсифицированном референдуме была утверждена автократичная президентская конституция, на основании которой страной сегодня управляет Путин. И этот список противоречий можно длить и длить.

Во всей организованной демократической оппозиции сегодня в России не обнаружишь ни одной личности, моральному облику которой можно было бы полностью доверять. Тот, кто не захотел лишиться своей незапятнанности, укрылся, как некоторые литераторы-демократы, от взоров общественности, предпочитая так называемую внутреннюю эмиграцию. Интеллигенция утратила "свою миссию, свой фундамент", пишет российский писатель Виктор Ерофеев. "Партии интеллигенции" больше не существует. А тем более не существует в политике людей, обладающих таким личным авторитетом, какой был у Андрея Сахарова или Дмитрия Лихачева, которые в 1980-е и 1990-е годы считались "совестью нации". По мнению профессора Шлапентоха, в последние годы практически все фигуры российской оппозиции замарали свою репутацию поддержкой коррумпированных махинации власти или олигархов и "посему утратили моральный авторитет".

Большинство демократов сваливают вину за свою политическую маргинализацию на Путина, который их "подавляет". И то правда: на подконтрольном государству телевидении такие политики, как Явлинский и Гайдар, практически не получают слова, им удается заявить о себе разве что на телеканале RenTV. Но многочисленные газеты, интернет, популярная московская радиостанция "Эхо Москвы" для них остаются открытыми. Если не брать во внимание придирки местных органов внутренних дел и спецслужб, им никто не мешает организовывать партийные собрания или дискуссионные форумы при закрытых дверях. Вне эфирных рамок оппозиция может набирать очки, критикуя Путина, - в этом Россия кардинально отличается от полицейского государства с жесткой цензурой, которое представляет собой Китайская народная республика.

Несомненно, парламентские выборы в декабре, по нашим представлениям, будут нечестными. Кремль на всю катушку использует свои механизмы пропаганды, набирая очки в пользу "Единой Россией". Но давайте будем честны: демократы проиграли бы в любом случае. Никому не по силам тягаться с популярностью Путина в народе еще и потому, что ни одна из существующих демократических группировок не выглядит достойной альтернативой.

Вместо того чтобы обвинять Путина в собственных несчастьях, демократы должны переосмыслить свои поступки. Интеллигенция должна пройти через моральный и политический катарсис, если она снова хочет стать достойной политической силой в России. Подобные вещи уже неоднократно имели место в российской истории: потребовались ужасы войны с Наполеоном 1812 года, чтобы декабристы наконец поняли необходимость размежевания с государством и царским режимом. После закончившейся провалом буржуазной революции 1905 года лучшие умы российской интеллигенции собрались в редакции легендарного журнала "Вехи", чтобы окончательно распрощаться с неизлечимой духовно-исторической традицией российского нигилизма и безусловного поклонения власти.

Николай Бердяев и другие подчеркивали значение консервативных ценностей, таких, как личная ответственность и духовная независимость. После прихода к власти большевиков в 1917 году многие представители интеллигенции возобновили эти дебаты уже в эмиграции. Как писал российский политик Владимир Дмитриевич Набоков (отец известного писателя Владимира Набокова) в 1920-е годы в берлинской ссылке, именно "разобщенность демократов в феврале 1917 года" повинна в том, что несколько месяцев спустя Ленин смог захватить власть. Однако у сегодняшних западников до сих пор не хватает мужества для самокритики.

Запад не отказывает себе в критике авторитарных и империалистических тенденций в путинской России. Но мы не должны демонизировать режим Путина, поскольку наши внешнеполитические возможности будут весьма ограниченными до тех пор, пока внутри России не разовьется настоящая демократическая альтернатива. Только лишь на давление извне российская держава не отреагирует. Будет ли развиваться демократическая альтернатива из возрожденной демократической интеллигенции или же из уверенных в себе представителей среднего класса, российских бизнесменов и профессионалов, покажет время. Возможно, справедливым окажется анализ Дмитрия Тренина, опубликованный в июле 2006 года в журнале Foreign Affairs: "Позитивные изменения могут произойти в России только изнутри. Возможно, средством для достижения этой цели станут как раз экономические реалии, а не демократические идеалы".