Способен ли упрямый царь к самокритике? Первый шаг Кремль явно делает не в этом направлении. В воскресенье в Грозном было "похищено" тридцать родственников Аслана Масхадова - умеренного чеченского президента, избранного в 1997 году, но не признаваемого Москвой.

Было ли это ответной операцией российских спецслужб? Как бы то ни было, ответ российского президента на этот кризис, самый серьезный за все время его пребывания у власти - это ужесточение линии: "Мы перестали уделять должное внимание вопросам обороны и безопасности, позволили коррупции поразить судебную и правоохранительную сферы", - сказал Путин в субботу, выступая по телевидению с обращением к нации. Российский лидер обрушился на международный терроризм. "Одни - хотят оторвать от нас кусок "пожирнее", другие - им помогают. Помогают, полагая, что Россия - как одна из крупнейших ядерных держав мира - еще представляет для кого-то угрозу".

Его ответ? "Мы обязаны создать гораздо более эффективную систему безопасности, потребовать от наших правоохранительных органов действий, которые были бы адекватны уровню и размаху появившихся новых угроз". Короче говоря, бить. Все сильнее и сильнее.

Ни слова не было сказано о Чечне, этом источнике террористического загнивания, которое угрожает отныне гражданам всей России. В самом деле, гнусные рейды, которые устраивают чеченские или прочеченские боевики-экстремисты, уходят своими корнями в десятилетнюю войну, которую российские власти (при Ельцине, а потом и при Путине) ведут в Чечне. Для Путина, избиравшегося под лозунгом "диктатуры закона и права", трагедия Беслана - это полное личное поражение. Доказательство того, что его стратегия непреклонности отныне обернулась против него.

"Мы за что воюем в Чечне? - задается вопросом политолог Андрей Пионтковский на страницах журнала "Новое время". - За территориальную целостность России. Но территориальная целостность - это не выжженная земля без людей. Мы воюем, чтобы доказать чеченцам, что они являются гражданами России. Но при этом мы уничтожаем их города и села, похищаем

мирных жителей, трупы которых потом находят со следами пыток... Чеченцы давно уже сражаются не за независимость - они мстят за своих близких".

На протяжении нескольких лет стратегия Кремля состояла в отказе от любых переговоров - не только с бородатым лидером радикального исламистского движения Шамилем Басаевым, но и с Асланом Масхадовым, умеренным и светски настроенным чеченским президентом, законно избранным в 1997 году. Вместо этого Кремль поставил среди руин Грозного марионеточную власть, олицетворением которой стал бывший муфтий Чечни Ахмад Кадыров, избранный в октябре 2003 года и убитый в мае этого года.

Восемь дней назад другая марионетка - Алу Алханов - была "избрана" в качестве замены Кадырову. Такова стратегия "чеченизации", избранная Путиным. Предполагалось, что она приведет к умиротворению мятежной республики, внеся раскол в ряды повстанцев. Полный провал.

Жесткая линия приводит к противоположным результатам. "Нормализация", которой хвастается Кремль, - это химера. Но для жителей маленькой разрушенной республики она принимает вполне конкретные очертания вездесущего присутствия войск и криминальной пророссийской милиции, произвольных арестов, насилия и прочих печально известных "зачисток".

Российская общественность начинает сомневаться в правильности этих методов. "Если на нашу политику в Чечне отвечают волной террора, нужно признать, что что-то не так, - считает Андрей Рябов, эксперт из Московского центра Карнеги. - В Чечне, наверное, уже слишком поздно, но, может быть, еще возможно найти в себе силы принять решения, которые еще недавно нам казались неприемлемыми в принципе. Например, предать Чечню под международный протекторат".

Владимир Путин всегда отвергал эту идею, как и идею международного посредничества. Мы не разговариваем с террористами, неизменно повторяет он. В том числе и с Асланом Масхадовым, которого Запад охотно бы поддержал, так как это единственная надежда на политическое решение.