Какими бы ни были чувства Обамы перед приездом в Санкт-Петербург, его появление на саммите стало самым ярким. Глава Белого дома подъехал к Константиновскому дворцу на лимузине Cadillac Escalade, на котором вопреки протоколу развевался российский триколор с золотыми кисточками. На встречавшего американского коллегу Владимира Путина это впечатления не произвело: примирение с Обамой в его планы не входило, передает журналист Time Саймон Шустер.

В последние несколько дней лидеры двух стран высказали противоположные точки зрения на самую острую проблему саммита - как быть с гражданской войной в Сирии. Обама призывает наказать сирийский режим за использование химического оружия, а Путин считает военную операцию без согласия ООН незаконной агрессией, говорится в статье. К тому моменту, как лидеры "двадцатки" собрались в Константиновском дворце, было ясно, что большинство из них склоняются к позиции российского лидера.

Самый явный удар по усилиям США сформировать коалицию нанесло руководство Евросоюза. "У сирийского конфликта нет военного решения. Только политическое решение может положить конец чудовищному кровопролитию", - заявил председатель Совета Европы Херман Ван Ромпей. По его словам, в совместном заявлении по итогам саммита европейские страны будут рекомендовать Совбезу ООН использовать для урегулирования конфликта политические средства.

Лидеры БРИКС - крупнейших развивающихся стран, сформировавших внутри G20 отдельную группу - похоже, согласны с Россией. Утром 5 сентября Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка провели отдельную встречу, чтобы заранее согласовать свои позиции. По словам пресс-секретаря российского президента Дмитрия Пескова, главы этих стран возмущены последними известиями о шпионской деятельности США, которая, по их мнению, сравнима с терроризмом. Так что, когда Обама подъехал к Константиновскому дворцу, он был далеко не самым популярным человеком в округе, констатирует автор статьи.

Потолок Мраморного зала дворца, в котором 5 сентября прошел главный круглый стол саммита, украшен изображением бога войны Марса с занесенным мечом. "Это был подходящий символ для нависшего над саммитом выбора - выбора еще одной американской кампании на Ближнем Востоке - и очень немногим делегатам этот меч казался привлекательным", - заключает Шустер.